Очередное «маленькое путешествие» нашего корреспондента получилось не таким уж и маленьким. Есть места, куда надо вернуться. И не оттого, что просто хочется. А потому, что, зацепившись душой, оторвал от нее кусочек. И он, неприкаянный, остался там. Ждет.
Я сижу под укрывшим столик от ленивого майского дождя зонтом в уютном внутреннем дворике тихой, в чем-то патриархальной гостиницы. Капли, падая на тент, отбивают ритм утекающего времени. В воздухе – ароматы мокрой листвы и весенних цветов. В устроенном неподалеку декоративном прудике пробует голос, готовясь к вечернему концерту, лягушачий мачо. Где-то неподалеку неспешно проходит зубр…
Беловежа. Административный центр польского национального парка «Беловежская пуща». Полтора километра до границы с Белоруссией. Конечная станция императорской (российской) железной дороги. Ряды сохранившихся с XIX века русских хат, крытых деревянной черепицей, православный храм. И высоченные вековые деревья вместо «прилизанного» западно-европейского ландшафтного дизайна.
«Википедия» приводит следующее определение: «Беловежская пуща – наиболее крупный остаток реликтового первобытного равнинного леса, который, согласно представлениям, сложившимся в современной науке, в доисторические времена произрастал на территории Европы». Первозданные места. Здесь не только не заготавливают древесину, здесь даже не убирают поваленные деревья – стабильная экосистема вполне способна восстанавливаться сама. И если польская часть пущи имеет статус пусть и национального, но все же парка, то в Белоруссии большой «кусок» Беловежья – заповедник. Туда попросту не пускают посторонних.
В польскую Беловежу из Калининграда на достаточно комфортабельных автобусах недавно стали возить туристов. Но при желании вполне можно добраться и на автомобиле. Расстояние, в общем-то, не мало и не велико – чуть более четырехсот километров. Считай, съездить в Нестеров и обратно. Впрочем, с учетом «долгостояния» на границе, санитарных, «едальных» и прочих остановок путь займет практически целый день. Но пролетит он, поверьте, незаметно. Благо дорога пролегает рядом с каскадом Варминьско-Мазурских озер и «заглядывает» в симпатичные городки. Правда, в зону малого приграничного передвижения населенный пункт не входит – придется оформлять визу.
Как старый, девственный лес Беловежская пуща упоминается еще в Ипатьевской летописи 983 года. В киевских летописях указывается, что территория нынешней пущи населялась племенем ятвягов, которые занимались охотой и рыбной ловлей. В XII веке здесь подолгу жил Владимир Мономах, а в 1276 году князь Владимир Волынский основал город-крепость Каменец. В конце XIII – начале XIV веков пущей владеют литовские князья, а в 1413 году Беловежская пуща перешла в польское владение.
В 1409 году урочище было официально объявлено охраняемой территорией. Князь Ягайло, бывший тогда безраздельным владельцем пущи, издал указ, запрещающий охоту на крупного зверя. Стрелять зубров и оленей в пуще разрешалось только двум персонам: самому Ягайло, понятное дело, и его брату Витовту. С тех пор Беловежская пуща не раз переходила из рук в руки, режим ее охраны становился то очень суровым, то менее строгим, но никогда не отменялся полностью.
А в 1795 году Беловежская пуща вошла в состав Российской империи. Мало интересуясь судьбой уникального леса, Екатерина II раздала приличную его часть своим фаворитам: графу Румянцеву, Михаилу Кутузову, полковнику Дренякину и иже с ними. Те, стремясь конвертировать натуральный доход в звонкую монету, стали валить вековые деревья. Конец «беспределу» в 1802 году положил Александр I, издав указ об охране лесных угодий и запрете охоты на зубра. В 1888 году Беловежская пуща становится «удельным ведомством» царской семьи, и через год в Беловеже начинается строительство огромного императорского дворца – загородной охотничьей резиденции. К дворцу даже прокладывают железную дорогу для более удобного подъезда царствующих особ. С тех пор пуща становится излюбленным местом пышной государевой охоты.
Во время Первой мировой войны урочище оккупируют немецкие войска и немилосердно эксплуатируют ее богатства. Увозят зубров, строят смолокурни и шпалопропиточные заводы, прокладывают железные дороги. Основная рабочая сила – французские и русские военнопленные. За два с половиной года в Германию было вывезено 4,5 миллиона «кубов» древесины (причем самых ценных пород) – почти столько же, сколько заготовили за 300 лет предыдущей истории. После окончания войны Беловежский лес перешел в собственность Польши. Начинается спасение зубра от полного вымирания. Из частных владений и зоопарков в специально созданный питомник завозят шесть особей. Через 20 лет их становится 19.
В сентябре 1939 года в Беловежскую пущу вошли войска Красной армии. Бойцов разместили в бывших царских казармах. А урочище в качестве заповедника стало частью территории БССР. Во дворце попытались создать научный центр. Помешала Великая Отечественная война. Пущу заняли фашисты. По инициативе Германа Геринга было решено создать на ее территории образцовое охотничье хозяйство рейха, где могли бы охотиться высокие титулованные особы. Но не успели…
После освобождения от немецкой оккупации была возобновлена деятельность заповедника, разделенного новой государственной границей на две части – польскую и белорусскую. Лес изучали, охраняли (более или менее успешно) и, как повелось, устраивали в нем охоту для высокопоставленных советских чиновников. Численность выпущенных на волю зубров достигла трехсот голов. Во множестве расплодились другие звери, птицы и прочие божьи твари.
Исторический центр Беловежской пущи между тем достался Польше. Императорский дворец, увы, при отступлении сожгли нацисты. Сегодня остались лишь ворота да часть стены. Зато сохранились другие постройки (например, конюшня, превращенная со временем в гараж для самодвижушихся экипажей), старинный парк с двухсотлетним можжевельником, дубами, лиственницами и другими вековыми деревьями, обелиском, повествующим об удачной охоте, и другими ботаническими и архитектурными интересностями. А на руинах дворца построили современный музей природы. Весьма, нужно отметить, занимательный, состоящий из череды панорам, собранных из чучел животных, стволов деревьев и иных природных материалов.
Неподалеку – питомник, где содержат зубров, кабанов, оленей. И волков. Их в пуще, как уверяет пани экскурсовод, аж четыре «шайки». А кроме того – очень необычных лошадей, называемых тарпановидными. О них стоит подробнее. Обитали в былые времена на территории Европы дикие лошади – тарпаны. Лесные и степные. Они, собственно, и дали начало домашним сородичам. Но по обыкновению неблагодарные человеки их изничтожили – частью постреляли, частью лишили кормовых угодий.
Последнего лесного тарпана убили в 1814 году в Восточной Пруссии аккурат там, где ныне находится Калининградская область. Сохранились только помесные (скрещенные с домашними лошадьми) особи. Из них-то посредством достаточно долгой и кропотливой селекции и вывели тарпановидных «коников». Они, как уверяют ученые, внешне практически неотличимы от своих диких предков. Но все равно остались домашними.
А еще в Беловеже есть церковь святого Николая Чудотворца, основанная Александром III, знаменитая своим иконостасом из китайского фарфора, смотровая башня на Косом мосту, вагоны царского поезда. В окрестностях – так называемое место силы с выложенными кругом валунами, кривыми деревьями и сильным геомагнитным полем. А еще, еще, еще… Нет, надо вернуться.
