Вы родились в семье авиаконструктора. Как это повлияло на решение стать дизайнером? Какую роль сыграли родители в формировании вашей личности?
Ну, тут все достаточно запутанно. Да, что-то я перенял от отца, взял часть из того, чем он занимался. Он был изобретателем, инженером, делал самолеты. В те времена проектирование самолетов было настоящим приключением! Отец часто попадал в авиакатастрофы. Его тело на 30% состояло из пластика и металла. Но мой отец хотел оставить свой след в этом мире. Так что в некотором роде он внес вклад в развитие авиации. Для этого нужно обладать творческими способностями и не пасовать перед неудачами. Если бы он не разбивался, то не было бы и новых идей. В этом смысле я многому выучился у отца. У него действительно была прекрасная работа. То, чем люди занимаются, их дело, оказывает влияние на их детей, жен и друзей. Например, создание самолетов — это результат мыслительных процессов. В некотором роде это самая чистая работа, которую можно себе представить. Так что мой творческий подход — это наследие отца. От матери я перенял элегантность. Она обладала тем, что французы называют panache, имея в виду уникальный, поэтичный и элегантный способ идти по жизни. Когда я был молод, я испытывал множество проблем с тем, чтобы ужиться с окружающими людьми, понять их. Я убегал из школы при любом удобном случае. Единственное, чего мне хотелось, — скрыться в лесу, вдали от всего. И поскольку убегал я постоянно, то начал становиться «невидимым», что мне в конце концов не понравилось. Вот почему, когда мне исполнилось 17, я решил заявить о себе, заслужить право быть личностью. И я знал, что лучший способ это сделать — начать творить, как мой отец. Вот почему я стал заниматься дизайном и делаю это до сих пор.
Я всегда стараюсь оставаться оригинальным и свежим, избегать стереотипного мышления и преходящих тенденций. Я не читаю журналы, не смотрю телевизор, я читаю книги по биологии, физике и хорошую художественную литературу: они расширяют кругозор. Меня также больше интересует наша цивилизация, которая делает нас более креативными. Я не пытаюсь быть самым творческим человеком в мире, я просто стараюсь заслужить право на существование, существовать и служить — как слуга. Я творю, у меня есть определенные идеи. Это очень личное. Я занимаюсь тем, что мне знакомо, делаю то хорошее, что может пригодиться моему «культурному племени»: жене, детям, друзьям, людям, которые разделяют мои ценности.
Гостиная в стиле Classic. По замыслу Старка, квартира в Barkli Park должна располагать к творчеству.
Продукт, материальность — это не моя забота, я больше концентрируюсь на влиянии, которое созданные мною объекты или места будут оказывать на людей, использующихих. И если это может сделать их жизнь более счастливой и яркой, то я не совсем бесполезен. Я рассматриваю себя как горничную с веником: стараюсь очистить жизнь своей семьи, друзей. Я предлагаю, а они решают, выбросить эти идеи или оставить. Другой момент заключается в том, что я всегда использовал дизайн как средство выражения. Это мое оружие. Если журналист может изменить мир своей статьей, а политик — законом, для меня каждый объект или место, которое я создаю, — это буква в слове. Таким образом, для того чтобы поделиться идеями, нужно много времени. Одна из многих моих битв — за демократизацию дизайна. Я работал в этом направлении более 30 лет. И когда из цены стула можно убрать три нуля, можно говорить о том, что я добился успеха. Подобная деятельность дает мне право на существование.
Какие люди оказали на вас самое большое влияние? Не могли бы вы рассказатьо самом важном уроке, который извлекли из сотрудничества с Пьером Карденом?
У меня нет идолов. Единственное, что оказывает на меня влияние, — это МЫ. Меня вдохновляет только прекрасная история нашей эволюции, которая началась 4 млрд лет назад, эволюции нашего вида, продолжающего развиваться и совершенствоваться благодаря интеллекту; он прекратит свое существование через 4,2 млрд лет, когда солнце взорвется и сожжет планету. Эта потрясающая история длиной в 8 млрд лет: от бактерий, которыми мы были и которые не имели ни малейшего представления о том, чем мы станем, до нас, суперобезьян, не имеющих ни малейшего представления о том, кем мы будем через 4,2 млрд лет. Однажды наш вид решил стать разумным. Долг людей заключается в том, чтобы с помощью интеллекта продолжать эту мутацию. Мы обязаны участвовать в этой эволюции и каждое действие должно вписываться в эту историю. Проект не может быть стоящим, если он не вписывается в общую картину.
Работа с Пьером Карденом укрепила мое желание создавать вещи по низким ценам для как можно большего числа людей, а не только дорогостоящие, доступные лишь избранным, как делал он. Эта работа укрепила мое стремление бороться за демократичный дизайн, который может дать лучшее максимальному числу людей без удара по кошельку и без ущерба качеству.
Как выглядит совершенство и что такое гармония? Как выглядит идеальный дом?
Прежде всего дом — это огонь, любовь. Я не говорю о декорировании или вкусе. В доме все нужно чувствовать, а не видеть. В моих домах нет никаких украшений, есть только концентрация жизни. В этом смысле мне очень комфортно работать с корпорацией «Баркли» над дизайн-проектом жилого комплекса премиум-класса Barkli Park: она создает дома, в которых действительно удобно жить, и ее концепция созвучна моим идеям.
Эксклюзивные предметы декора подбираются индивидуально для каждого из четырех стилей.
Каким образом будет развиваться концепция дизайна интерьеров современных домов?
Главное изменение, и это именно то, что я делаю для «Баркли», — современная планировка. Устаревшее зонирование пространства предполагало разделение энергий и семей, когда жена должна была быть на кухне, дети — в своих комнатах, а муж — где-то еще. Я всегда стараюсь концентрировать энергию в центральной точке, которая является «огненным сердцем» дома, — на кухне. Современность заключается в открытом пространстве, в которое входит и кухня с высоким столом для лучшего течения энергии, и гостиная. Я верю в то, что в будущем гостиные исчезнут. И, наконец, самое важное — в доме должна быть любовь: тогда он становится настоящим домом.
Считаете ли вы, что у дизайна есть национальность? Есть ли такое понятие, как французский дизайн?
Я больше не верю в национальности и страны. В каждом государстве живут «культурные племена», везде в разных пропорциях. Так что мои творения удовлетворяют потребности и соответствуют вкусам конкретного «племени», которое я называю «умным племенем», оно существует во Франции, России и других странах. Barkli Park предназначен именно для такого «умного племени».
Как вы определяете свою текущую деятельность, в чем заключается ваша главная задача?
Я профессиональный мечтатель и современный исследователь.
Как дизайн может стать действительно полезным для людей? Должен ли он развивать хороший вкус или любовь к красоте?
Мне не нравятся слова «вкус» и «красота», потому что это культурные понятия и они могут полностью меняться изо дня в день.
Сегодня не лучшее время, чтобы думать о красоте лампы. Сейчас мир столкнулся со множеством проблем: экономических, экологических, политических, религиозных… Так что дизайн — это не приоритет. Каждое действие должно вписываться в свой временной отрезок, в свой климат. Теперь самое время заниматься политикой, чтобы справиться с нестабильностью, с которой столкнулся наш мир. В небольшом пространстве дизайна единственное возможное действие — обращаться к политике и экологии. Самое увлекательное движение в дизайне еще не пришло, оно еще на пути к реализации. Я имею в виду этический, политический и экологический дизайн, который даст начало полезным продуктам, созданным с определенным видением, честностью и цельностью. Дизайн — не мода, не искусство, это просто дизайн, и этого достаточно, если мы все делаем правильно. Если речь идет об этическом дизайне, наш долг — не разочаровать общество.
Стиль Classic – сочетание классических и современных элементов для ценителей роскоши.
Вы всегда говорите, что дизайн, дизайнерские вещи созданы для элиты, но вместе с тем считаете элитарность вульгарной. Тогда как вы объясните свой московский проект — жилой комплекс Barkli Park?
Я всю жизнь боролся за развитие демократичного дизайна и, можно сказать, добился успеха. Я разработал хорошие стулья, которые позволили убрать три нуля из обычной цены «дизайнерских» стульев, я сделал бутылочки для кормления за 1 доллар и т. д. Битва выиграна, теперь я концентрируюсь на «демократичной экологии» с личными ветряными мельницами и электрокарами, а также на «демократичной архитектуре» с готовыми высокотехнологичными и экологичными домами. Дело в том, что меня не просят выбирать между проектами для масс или элиты. Я делаю и то и другое и использую высокобюджетные проекты как исследовательские лаборатории для создания, испытания и последующего применения идей в более демократичных проектах. Это как принцип Робин Гуда.
Расскажите, чем вы руководствовались при работе над проектом Barkli Park. В чем вы видите основную задачу дизайнера интерьеров?
Я давно хотел создать такую систему, которая поможет людям избежать ошибок в обустройстве своего жилья. Главный ключ к успеху состоит в том, чтобы максимально раскрыть самого себя и четко определить, что ты любишь, а что — ненавидишь. Разобраться в себе помогает дизайнер, основная задача которого состоит в том, чтобы «заставить» клиента рассказать обо всех своих желаниях и нежеланиях. Сейчас архитекторы слишком много говорят о бетоне и стали, застройщики перебарщивают с обсуждениями инвестиций, а ведь чаще всего необходимы видение, нежность, юмор, креативность, честность и уважение во всем и всегда. Проект Barkli Park предлагает новую идею жизни, в основе которой — абсолютно свободное мышление, что может стать большим активом для ни много ни мало земной цивилизации. Если раньше считалось, что ты — то, что ты ешь, то теперь считается, что ты — то, где ты живешь.
Вы очень любите музыку. Какую музыку вы могли бы сравнить с вашей работой и нынешним душевным состоянием?
Я живу в музыке. Люблю все качественное. Когда работаю, слушаю Брайана Ино, Лори Андерсона, Филипа Гласа. И качество моих творений напрямую связано с качеством музыки, которую я слушаю.
