Те, кому трудно смириться с окончанием детства, похоже, стали создавать ему памятники, московские дворы всё чаще украшают мягкими игрушками. Закрепленные, например, на деревьях, они защищены от воришек, но беззащитны перед дождём, снегом и пылью. В итоге, внешний вид игрушек далеко не у всех вызывает радость.
Ванна, из которой вот-вот появится кто-кто со спутанными волосами, Чип с Дейлом, застрявшие в ветках, так и не успевшие на помощь. В этом московском дворике знают, как заканчивается детство.
«Они специально здесь находятся. Вроде уже взрослые дети стали, поэтому эти игрушки не нужны», — поясняет москвичка.
Для одних — страшный сон, для других — именины сердца. Это не «Армагеддон» по мотивам стихов Агнии Барто, что-то в духе «зайку бросила хозяйка — отомстить намерен зайка». Это дизайн. Художественный замысел легко объяснил дворник.
— Что символизирует прибитая гвоздями к дереву обезьяна?
— Ну, это, как будто, в лес.
— А! Это, как будто, она в лесу?
Дожди, ветра и время пригвождённой обезьяне нипочём. В Москве украшение дворов мягкими игрушками набирает обороты. Впечатлительные особы назвали новое веяние кладбищами.
Зайчишки бедного оскал и подмоченную репутацию плюшевых мишек принялись активно обсуждать в блогах. Мнения разделились.
— Каковы мотивы создателей. Кто это делает? Бабушки, заботящиеся о детях, которым не с чем играть во дворе, психопат с детской травмой или коллективный трэшмоб?
— Пусть они неказисты снаружи, и эти старания выглядят порой странно и смешно, но главное — это желание изменить что-то к лучшему!
«А может, это дом игрушек? А может быть, это музей игрушек? А психически больной, он правильно, он назовёт, как он воспитан», — говорит Нина Медведь.
Нина Павловна стала придворным дизайнером, выйдя на пенсию. Начиналась экспозиция с того, что залежалось в кладовках, потом источником вдохновения стали мусорные баки. К критике людей, далёких от искусства, пенсионерка уже привыкла.
«Мне не нравится последняя игрушка, которая находиться рядом с зайцем. Ну, они все здесь не очень», — показывает жительница Москвы.
Тут уж дело вкуса. Плюшевые распятия, на самом деле, защита от вандалов. Гвозди спасают экспозицию от разграбления. В то, что пугающие игрушки могут сорвать и выкинуть специально, дизайнеры не верят.
«Заяц — не очень, как будто, умерший. Дети не играют на этой площадке, потому что здесь ничего нельзя трогать. Это просто, как украшение», — рассказывает мальчик.
Осень и наступившая зима украшения не пощадили. Вид у них хоть и не самый эстетичный, но шанс на спасение есть.
«Если хочется сделать что-то красивое, то не надо использовать слишком много маленьких элементов. Здесь есть масса всяких вещей, как идею можно брать. Те же божьи коровки раскрашенные, только сделать их побольше, помасштабнее», — предлагает Наталья Накапкина, архитектор.
Главное — не переборщить с масштабами, а то гвоздей не хватит. Противники доморощенных дизайнеров утверждают — сборище мягких игрушек — это рассадник инфекции и разносчик грязи. У сторонников есть как минимум один, но веский аргумент.
«Это, куда лучше, чем смотреть на бутылки, на пустые банки. Вот у нас во дворе только одни бомжи. И все», — считают школьники.
И уж теперь точно известно, куда везти отслуживших своё медвежат и белочек. Нина Павловна знает, что с ними делать. Правда, тем, кто верит, что по ночам игрушки оживают, с приобщением к такому ландшафтному дизайну лучше повременить.
