В переписке выяснилось, что люди по-разному фиксируют и оценивают изменения в городской среде. Кто-то постоянно «обновляет» свое мнение, выискивая новостройки в панораме, кто-то пользуется детскими воспоминаниями и удивляется, что любимый яркий мост 10–20 лет спустя потускнел и стал серым. К городской среде, состоящей из открытых пространств — площадей, парков, улиц, сейчас стали активно добавляться пространства внутренние: кафе, магазины, галереи, клубы, кинотеатры и так далее. Раньше (10–15 лет назад) их интерьеры ничего значительного не добавляли к облику города — ты заходил в какое-нибудь помещение, покрытое изнутри масляной краской и в лучшем случае украшенное деревянным панно, на котором щекастый человек поедает плюшки рядом с самоваром, покупал то, что тебе нужно, и шел на улицу.
Сейчас же интерьеры стали настолько разнообразными, что внутренние пространства начали конкурировать по привлекательности с городской средой. И речь здесь не о вкусах: есть и плохого качества интерьеры, есть демонстрирующие высокий профессионализм авторов и вкус владельцев — дело в другом. Конкуренция естественна, ведь каждый хочет привлечь свою аудиторию — молодежь ли, покупателей с хорошим достатком или ценителей французской живописи. Но возникают контрасты. Человек привыкает к таким интерьерам и начинает оценивать с их позиции города. Совместима ли современная среда Новосибирска с внутренним общественным пространством?
Этот вопрос, по-моему, позволяет найти ответ на другой, не менее интересный — почему люди уезжают из города и вообще из страны. Происходит привыкание к продуктам «дизайна» — к профессионально сделанным интерьерам, хорошей среде. Эта привычка усугубляется тем, что дома тоже хорошая среда — поставщики мебели предоставили такую возможность. Об офисах говорить даже не стоит — стерильная, с использованием опять же интерьерного проектирования, обстановка… Все контрастирует с дисгармонией неуправляемой городской среды, с запущенными по сути городскими парками и лесами, проваливающимися дорогами и тротуарами, засоренными рекламой перспективами улиц, низким качеством застройки. Об этом контрасте даже когда-то писал Андрей Крячков, хотя и в несколько другом аспекте: он сетовал, что сквер перед стоквартирным домом не был реализован в полной мере — с фонтанами и так далее, что портило впечатление от здания. Отчасти по этой причине возникает усиленно негативное отношение к городу — серому и пыльному.
Мы перестаем замечать достоинства (пусть немногие) городского пространства. Реконструкция пешеходного кусочка на углу улиц Ленина и Советской — довольно хороший пример дизайна городской среды, хотя металлические скамьи с погодой не дружат — очень холодно на них сидеть даже осенью. Примерно в том же ключе реконструировали участок улицы Потанинской, даже использовали подогреваемый тротуар. Классический интерьер бутика, что виден через витрины, соединился с городской средой. Наверное, для осознания этого нужно какое-то иное мышление. Такое, каким обладают отчасти руководители железной дороги — прилегающие территории к ее зданиям традиционно украшены цветниками, фонтанами и другими элементами ландшафтного дизайна. Железная дорога — это вообще империя в империи, чувство «своего» пространства у руководителей, похоже, зашкаливает.
Положительным эффектом становится формирование среды внутри города, на своих участках. Отрицательным — игнорирование города, который «как бы лежит с двух сторон от Транссиба». Снос замечательного, с моей точки зрения, павильона пригородных касс и строительство безвкусного пригородного вокзала — тому пример. Непонятная реконструкция железнодорожной поликлиники на Вокзальной магистрали с облицовкой постконструктивисткого здания вент.фасадом — это просто моветон. Не говоря уже о содержании огромного путевого хозяйства в центре города, которое нарушает все потенциальные связи между районами, которые могут способствовать опять же развитию городской среды и повышению ее качества. Но, возможно, чувство приватности и постоянства позволяет этому собственнику спокойно каждый год подкрашивать заборы, поливать газон и стричь кустарники. Значит, есть чувство своего. Значит, ничейное городское пространство от автомагистрали до входа в свое помещение никому просто и не нужно. Пару лет назад на градостроительном форуме это зафиксировала консультант британской фирмы. Пресс-конференция проходила за день до форума в гостинице «Сибирь». Дело было в феврале, и по случаю приезда иностранцев выпало необычно много снега. Девушки, спешившие в гостиницу, выходили из машин с полиэтиленовыми пакетами на сапогах и пробирались через слякоть и сугробы. Консультант на вопрос о проблемах города и транспорта (пробок на дорогах) ответила просто: попробуйте почистить снег и выработайте привычку содержать пространство от дороги до входа в магазина, а не только перед самым крыльцом.
Чтобы это сделать, нужно пространство «приватизировать», но только в средовом смысле. К сожалению, приватизацию территории часто понимают вульгарно: участок огораживается забором, хорошо, если прозрачным. Хуже, если действуют еще и по образцу железной дороги, прерывая уже существующие, сложившиеся пути пешеходов.
Вернемся к наблюдению. Один из коренных жителей города как-то признался, что вынужден ходить по центру в бейсболке с длинным козырьком, чтобы не видеть, как все меняется. Исторический масштаб улиц стал трансформироваться. Несколько десятилетий назад улочка Ленина была проспектом. Разумеется, двухэтажная ее застройка в сравнении с шириной позволяла так ее называть. За полвека она стала пятиэтажной и выше. Бизнес-центры заняли площадь трех театров, не добавив качества среде, лишь прервав на время строительства развитие пешеходного пространства.
Гуляя в другом городе — Омске — по двухэтажному историческому Любинскому проспекту, думая о борьбе между владельцем участка на параллельной улице, я вдруг поднял взгляд выше второго этажа… Вообще-то я привык, что выше должно быть только небо — с детства там только небо и было, но теперь над карнизом бывшего особняка, на заднем плане (постройка находится во дворе) возвышается металлический каркас с уложенными плитами. Такие изменения, конечно, шокируют. Города всегда строились и менялись, скайлайн, как сейчас модно говорить, поднимался и трансформировался. Некоторые метаморфозы останавливались и замораживались. В левобережной части Новосибирска примером является площадь Маркса.
Стройка, остановленная на бегу. Забитые проемы гостиницы, недоделанный ДК. Бетонные заборы, которые в свое время составляли основную часть среды на уровне пешехода, уже убраны. Но привычка огораживать бывшую стройплощадку осталась. В результате памятник Покрышкину стоит на пустой площади, закрытый от остановки, например, каким-то киоском, который собирается, видимо, остаться навечно и превратиться в многоэтажный торговый комплекс. Восприятие площади как стройплощадки в конце концов вытеснит даже тот образ, который нарисован архитекторами, — большого общественного пространства, оформленного торговыми, культурными и административными объектами. То же самое происходит с площадью Гарина-Михайловского. Теперь это автостоянка, станция метро, два летних кафе с деревянным навесом и несколько обветшалых построек, которые контрастируют с богатым вокзалом.
Этими будущими и настоящими стройками город как бы оправдывает отсутствие среды. Но ведь это состояние длится не один десяток лет. И даже временных попыток исправить ситуацию не наблюдается. А если что-то и предпринимается, то на очень ограниченных участках, скорее всего, «приватных». Человек же, приехавший в столицу Сибири, не в курсе, что через -дцать лет на этом месте будет суперсовременный общественный центр. Он видит город таким, какой он есть сейчас.
