Любой предмет в нашем мире можно описать по-разному, в зависимости от выбранного набора определений. Оранжевый, теплый, шарообразный, пупырчатый, ароматный, яркий в конце концов. Это разные понятия, но все они вполне могут относиться, например, к одному и тому же фрукту.
Даже положение предмета в пространстве допускает различные определения — лежит на кухне на столе, находится по адресу «Россия, Москва, Красная площадь, дом 1», или с помощью координат — широты и долготы. В науке такой набор определений называется «системой координат», а конкретное определение предмета зависит не только от самой системы, но и от ее точки отсчета — начала координат.
Каждый автомобильный бренд из ныне существующих живет в собственной системе координат. Точнее, даже в нескольких системах — одна из них определяется отделом маркетинга, вторая — департаментом производства, а самая близкая из них потребителям — это система координат, в которой творят дизайнеры. Ведь именно они определяют, как будут выглядеть новые модели любимого бренда через год, два или через пять лет.
И несмотря на то, что дизайнеры — личности творческие и часто далеки от точных наук, они тоже не могут обойтись без набора определений, которые способны донести до окружающих их идеи. Так появился «кинетический» дизайн «Форда» от Мартина Смита, «огненные поверхности» BMW эпатажного Криса Бэнгла, и природная концепция Nagare марки Mazda, идеологом которой был голландец Лоренс ван ден Акер.
Эти люди — шеф-дизайнеры автомобильных брендов — являются своеобразной точкой отсчета в стилистической системе координат каждой марки. Они определяют принципы, вокруг которых затем строится вся дизайн-стратегия компании. Уберешь любого из них — придется менять и все остальное. Потому что с приходом нового дизайнера меняется вся система ценностей. Это уже произошло в компании BMW, стилем которой теперь занимается Адриан ван Хойдонк, и это происходит сейчас в компании Mazda, шеф-дизайнером которой сравнительно недавно стал японец Икуо Маэда.
Икуо Маэде — 51 год. И всю свою жизнь он посвятил лишь одной компании — Mazda. Карьеру в «Мазде» Икуо начал в 23 года, почти сразу после окончания технического университета Киото. Сначала Маэда работал в японской дизайн-студии Mazda, затем успел три года пожить в США, а затем, в 2000 году, он вновь вернулся в Японию. Среди его проектов — спорткупе RX-8 и глобальная малолитражка Mazda2.
В некотором смысле, Маэда — это стопроцентный «человек Мазды». Он родился в Хиросиме, где была основана компания Mazda, а затем пошел по стопам своего отца, который в прошлом веке был шеф-дизайнером «Мазды»: Матасабуро Маэда разрабатывал облик легендарного спорткупе RX-7 первого поколения.
Среди автомобильных дизайнеров, повлиявших на его творчество, Маэда выделяет Марчелло Гандини, создателя культовых Lamborghini Miura и Lancia Stratos, и Джорджетто Джуджаро, который был дружен с его отцом.
Эту должность Маэда занял еще в прошлом году, сразу после перехода в Renault Лоренса ван ден Акера, однако свое видение бренда новый шеф-дизайнер «Мазды» представил только сейчас: в сентябре 2010 года на закрытой презентации в Милане Икуо со своими коллегами рассказал о новой идеологии японского бренда, получившей название KODO. А первым автомобилем, выполненным в новой стилистке, стал концепт-кар Shinari — большое четырехдверное купе-хэтчбек, которое будет главным экспонатом на стенде «Мазды» на Парижском автосалоне.
Предшественник Маэды, Лоренс ван ден Акер, к слову, тоже искал способ материализовать философию движения. Но если он черпал вдохновение в неживой природе — в форме дюн, в волнах, в потоках лавы извергающегося вулкана, то Икуо выбрал более близкие человеку одушевленные образы. И это сработало: после эффектных, но немного безжизненных концептов голландца, маэдовская Mazda Shinari кажется очень естественной, настоящей.
Безусловно, на это играет и довольно традиционная форма кузова а-ля «псевдокупе», и множество мелких деталей, присущих скорее серийным моделям, чем экспериментальным прототипам. «Мы уделили много внимания деталям, потому что хотели, чтобы Shinari воспринимался как реальный автомобиль, а не просто как концепт, — говорит Маэда. — Однако, это лишь прототип, и мы не планируем запускать точно такой же автомобиль в серию. Некоторые стилистические элементы, правда, скоро появятся на серийных автомобилях Mazda — например, решетка радиатора, которая станет новой «подписью Мазды».
Mazda Shinari интересна деталями: сложная пластика кузовных панелей, острые ребра передних крыльев с вдавленным между ними капотом, пронзающие колесные арки острые полоски алюминия, чуть неправильный по форме, но оттого очень «живой» изгиб порогов. Эту машину хочется разглядывать, постоянно находя в ее облике что-то новое — острые капли выдвижных ручек дверей, перфекционистские зеркала заднего вида, которые на самом деле являются лишь корпусами видеокамер, «слоеный» диффузор под передним бампером…
В облике Shinari ни капли «веселости» современных моделей Mazda — Mazda3 и Mazda2, с их обезоруживающей улыбкой во весь рот. Вместо нее — напряженность и скрытая агрессия. И тем удивительнее тот факт, что над новым концептом работала, фактически, та же группа дизайнеров, что и над жизнерадостной «двойкой»: прототип создавался по эскизу корейца Ён Ук Чо, который вместе с Маэдой делал самую маленькую «Мазду».
Зато интерьер для Shinari придумывали на другом полушарии — его «рисовал» француз Жюльен Монтусс, бывший дизайнер GM, который сейчас трудится в американской дизайн-студии под опекой Дерека Дженкинса, перешедшего в «Мазду» из концерна Volkswagen. И вновь ничего общего с современными моделями Mazda: шоколадная и бежевая кожа с выставленной напоказ строчкой, дорогой пластик и алюминий. И вновь почти маниакальное внимание к деталям — каждая кнопка, каждый рычажок и переключатель сделаны с такой тщательностью, словно это уже серийная модель, а не штучный концепт. Замахнулись на премиум?
И да, и нет. Икуо Маэда говорит, что интерьеры серийных «Мазд» будут другими — более лаконичными, если сравнивать с Shinari, и более «доступными», если говорить про материалы отделки. Ощущение «премиума» новый шеф-дизайнер надеется создавать за счет более высокого качества материалов, более тщательного их подбора и, конечно же, за счет глубокой проработки деталей.
Но премиальная окраска бренда, по словам Маэды, — не самоцель. Своей главной задачей он считает создание нового лица компании, той самой системы координат, в которой затем будут работать сотрудники трех дизайн-студий Mazda. Какой она будет — примерно уже понятно. Достаточно еще раз посмотреть на концепт Shinari, который понравился и журналистам, побывавшим на презентации, и потенциальным клиентам «Мазды», уже успевшим обсудить облик новинки на форумах. Выходит, концепция KODO «сыграла»!?
