ПОЛИТ.РУ: Революция горизонтали

С момента воскресных «выборов» и события, и настроения в обществе развивались столь стремительно, что фиксировать свое понимание ситуации казалось абсолютно лишним — счет шел на часы, а не на цикл подготовки материала. Необычайно много было и простой журналистской работы, отвлекаться на колонки было просто некогда. Но ни митинги 5-го и 6-го декабря, ни массовые задержания и суровая расправа с участниками этих акций, ни вполне неожиданная для, скажем, ожиданий недельной давности многолюдность митинга 10-го декабря мои впечатления от происходящего не изменили. Теперь, дождавшись информационной паузы в событиях, я хочу поделиться своими достаточно банальными соображениями. Заранее прошу прощения у читателей за определенную сбивчивость — текущая пауза похожа на временное замедление, и возможности произвести спокойный анализ происходящего пока еще, как минимум у меня, не существует.

Появление игрока

Суть происшедшего 4 декабря большинством аналитиков видится так: произошла значимая фальсификация выборов — это стало известно — люди в отдельных городах начали проявлять недовольство. Но это — не новость. Еще летом 2011 года опросы «Левада-центра» показали, что подавляющее большинство граждан авансом считают выборы сфальсифицированными — 54% ожидали, что выборы будут «грязными», а 49% ожидали фальсификаций. Новизна событий в другом: о фальсификациях стало известно не сверху, не сбоку, а снизу — ее увидели простые люди своими глазами, зафиксировали это на свои телефоны и камеры, рассказали об этом своими словами. Только в Москве и только из числа участников проекта «Гражданин наблюдатель» на избирательных участках присутствовало несколько сот независимых наблюдателей, а помимо этого существуют люди, которые записались в наблюдатели от партий «Яблоко», КПРФ, СР и ЛДПР — среди них тоже было много людей, которые выполняли не партийное задание, а потратили собственное драгоценное время на регистрацию, тренинги и сам процесс наблюдения.

Именно этот феномен — достаточно массированное участие обычных, зачастую аполитичных людей в прямом гражданском и политическом действии — самое значимое на сегодняшний момент.

Сегодня происходит то, чего в России не происходило никогда, за исключением эпохи Перестройки и последовавшей за ней кратковременной эпохи — это политизация общества.

Рассказы наблюдателей и очевидцев нарушений, написанные ими самими и выложенные в их собственные блоги и аккаунты в социальных сетях — тот элемент информационной картины прошлой недели, который довел ситуацию до закипания.

Для понимания этого нового феномена, который я называю революцией горизонтали, важны не только и не столько зафиксированные наблюдателями факты фальсификаций и то, что эти факты стали широко известны. Важно, прежде всего, то, как именно наблюдатели проводили свое время 4 декабря и в ночь с 4 на 5 декабря. Я работал в мобильной бригаде журналистов (проще говоря — мы ездили по наиболее проблемным участкам и брали там интервью у очевидцев) со своим другом Дмитрием Голубовским, главным редактором журнала Esquire, и — без иронии — имел честь поговорить со многими людьми, решившимися быть наблюдателями. В течение воскресенья и последующей недели мне также удалось поговорить со многими людьми, причастными к ходу выборов, — с членами УИКов и ТИКов. Не могу похвастаться, что вижу картину совсем четко, но некоторые значимые нюансы свершившегося я опишу.

Общество — от слова общение

Наблюдатель находится на участке с раннего утра — он регистрируется до начала выборов, т. е. раньше 8 утра — и до поздней ночи, когда заканчивается подсчет голосов и оформление протокола. Некоторым из моих респондентов выдали копии протоколов позже трех часов ночи.

Читайте также:  Дизайн интернет-магазина. Владислав Евгеньевич (pavlichev) - Очередной воровайка.

Все это время наблюдатель — наблюдает. Согласно планам организаторов «выборов» 4 декабря, наблюдатели должны были сидеть на стульях в отдалении от урн, которые на всех видимых мною участках были еще и чем-нибудь от наблюдателей заслонены (на участке №1 в Москве – новогодней елкой, на другом участке — видимости препятствовала колонна, на третьем — поток избирателей, на четвертом урны стояли в отдельном закутке, имеющем дополнительную служебную дверь). Наблюдателям также пытались запретить ходить по залу голосования, вести фото- и видеосъемку и всячески пытались их выдворить (на многих участках — успешно) при попытке обращать внимание членов УИКа на нарушения и писать официальные заявления.

Большинство независимых наблюдателей не согласились с отведенной им ролью и свою работу выполняли добросовестно и по букве закона. Это было воспринято в штыки членами УИКов и их председателями — как выразился председатель участка №1 Борис Бобрович, который поставил рекорд, выдворив наблюдателя от ЛДПР Александра Кондрашева (см. интервью с Кондрашевым) через полчаса после начала голосования, «молодой человек, наверное, первый раз участвует в выборах, и он не совсем знает свои права и свои действия. То, что он начал с самого утра — это немножко некорректно. Он стал снимать книги (имеются в виду книги избирателей, съемка которых действительно запрещена. Кондрашев отрицает, что это делал, и после того, как ТИК не стал принимать ни заявление председателя, ни апелляцию Кондрашева, этот наблюдатель был удален с участка №1 с помощью полиции — Г.О.). Я не знаю, кто его там накачивал, кто им там проводит какие инструктажи, моя задача — главная: чтобы на участках было спокойно, комфортно гражданам голосовать».  Само по себе символично. По моим личным наблюдениям (6 участков), примерно с 10 утра и до конца голосования обстановка на участках действительно была неспокойной и не комфортной для избирателей, но создавали ее крайне нервничающие члены избирательной комиссии, которые пытались препятствовать работе наблюдателей и прикрывали, иногда, как рассказывали наблюдатели, — буквально своим телом, происходящие вбросы бюллетеней и другие нарушения. Но сейчас мне важней другое:

наблюдатели были поставлены в такие условия, что их работа превратилась в сплошное общение. Вместо глаз им приходилось в основном использовать язык.

С кем общались наблюдатели? Тут важна процедура. Для того чтобы подать заявление о нарушениях, наблюдатель должен подписать его у очевидцев — избирателей  или других наблюдателей. Затем надо, чтобы избирательная комиссия приняла заявление — т. е. тоже подписалась. В свою очередь, чтобы подать жалобу на наблюдателей, и уж тем более отстранить наблюдателя, участковой избирательной комиссии также нужно несколько подписей членов УИКа, в которой обычно есть представители от различных партий. Кроме того, на участке в обязательном порядке дежурят сотрудники полиции, зачастую — участковый, и течение дня на участок должны заезжать члены ТИКа. Таков и был круг живого, очного общения наблюдателей 4 декабря.

Почти всем опрошенным мною наблюдателям приходилось бороться за каждое свое действие — начиная от передвижения по залу, ведения видеосъемки и общения с членами УИКа, заканчивая контролем за ходом подсчета голосов и получения копии протокола. Эта борьба вызвала необходимость тем или иным путем найти общий язык со всеми участниками представления и каким-то образом утвердить свой авторитет. Наблюдатели на участковых избирательных участках — это было что-то вроде ролевой игры, русское общество в миниатюре.

Давление вертикали — в данном случае членов УИКов и его председателей — привело к удивительному результату. Раздробленное, атомизированное русское общество начало склеиваться. Наблюдатели от совершенно разных партий и независимые наблюдатели, объединенные общей целью не допустить фальсификаций, смогли найти общий язык. Непредставимая картина, когда московский пост-интеллигент или хипстер на равных и уважительно общается с коммунистами или лдпровцами, 4 декабря стала реальностью. Что еще удивительней, многим наиболее хладнокровным и разумным наблюдателям удалось создать доверительные отношения и с членами УИКа, и абсолютно поразительный результат — это благодарности сотрудникам полиции, которые я услышал сразу от нескольких наблюдателей с различных участков.

Читайте также:  Три врага натуральных обоев. Где клеить пробку и бамбук?

Приведу несколько характерных комментариев наблюдателей: «К середине дня ситуация стала меняться. Председатель заявил, что хочет, чтобы все было честно, и что для этого мы должны работать вместе. С этого момента стало легче. Члены комиссии и даже наблюдатели от ЕР стали с нами консультироваться, спрашивать, как мы считаем, сколько было голосовавших», — рассказывает Дарья Романова. «К концу дня отношения с комиссией стали очень напряженными, но ей приходилось с нами считаться», — говорит Анна Марголис. «Мы добились на своем участке того уровня авторитета, без которого невозможно работать. В частности, некоторые члены избирательной комиссии в конце концов стали советоваться по процедурным вопросам с наблюдателями», — утверждает Яков Борзенко. Кроме этих комментариев, включенных мною в материал для «Большого города», наблюдатели отмечали: «Отличные были полицейские. Участковый и мальчик лет двадцати. К концу дня только с ними и можно было нормально общаться», — сказала мне Марголис. «Мне кажется, члены комиссии поняли, что мы серьезно подошли к делу, реально наблюдаем и, что важно, что мы им не враги», — отметила Романова. «Что удивительно — абсолютно корректно работала полиция», — подчеркнула Волина.  

Неумение найти общий язык друг с другом, а тем более — с полицией, представителями власти и людьми другой политической ориентации до 4 декабря считалось характерной чертой русского общества. Наблюдатели делом доказали, что сегодня это уже не так. «Я нахожусь под большим впечатлением от того, что произошло и происходит в обществе. Вчера на участке я пообщался даже с единороссом — интересно было понять, что это за люди вообще», — сказал мне наблюдатель Антон Польский, в свободное от выборов время занимающийся искусством.

Люди вертикали

Почему появление нескольких сот независимых наблюдателей и их общение друг с другом и представителями власти я считаю столь значимым событием, что готов называть уже только этот феномен революцией горизонтали? Современная Россия характеризуется крайне низким уровнем социального доверия. Именно доверие, как показал Фрэнсис Фукуяма в книге «Доверие. Социальные добродетели и путь к процветанию» (М.: АСТ, 2004), и является тем фундаментом, на котором строится гражданское общество с его ассоциациями, негосударственными организациями и другими институтами развитой демократии. Общество и общение невозможно без той или иной степени доверия, и на избирательных участках 4 декабря самым важным были не фальсификации, не зарождение «революции» с ее митингами и требованиями политических изменений, а появление доверия и нащупывание общего языка между расколотыми частями общества.

Почему в России столь низкий уровень, и является ли сильная и централизованная верховная власть следствием дефицита доверия или его причиной — не тема этой статьи. Но сам факт того, что вертикаль власти существует в условиях низкого уровня социального доверия, т. е. когда люди слабо доверяют друг другу, крайне важен для понимания ситуации. Власть и укрепляется за счет дефицита доверия, и этот дефицит создает. Более того, низкий уровень социального доверия давно убедил власть в том, что общества как значимой составляющей политической игры не существует вообще. То, что можно было наблюдать на выборах и на последовавших за ним событиях, хорошо показывает, что власть и бюрократия были абсолютно не готовы к появлению нового игрока.

Читайте также:  Для победителей Олимпийских игр созданы уникальные медали - Новости металлургии

Стоит понимать, что и общество, и многие эксперты не до конца осознают, что такое российская власть, и как она устроена. Преимущественно это информация для служебного пользования, и по открытым источникам — публичным заявлениям политиков и чиновников — составить приближенное к реальности понимание устройства российской системы управления практически невозможно. Между тем, и у чиновников, и у властвующих политиков совершенно иная ментальность и иное представление о стране и ее жителях, чем у самих граждан России.

Столкновение этих двух мировоззренческих подходов и произошло 4 декабря: горизонталь уперлась в вертикаль — или вертикаль надломилась под напором горизонтали.

Вертикаль власти — это, конечно, абстракция. Она состоит из людей, которых я предлагаю называть людьми вертикали. У меня и ранее был опыт общения и взаимодействия с людьми вертикали — я почти год работал во ФГУПе, а также два года проводил книжный фестиваль на бюджетные деньги — но только 4 декабря наблюдения стали достаточными для каких-либо обобщений. Так вот: люди вертикали мыслят вообще другим языком, другими категориями, и с людьми горизонтали — обществом — их понятия практически не пересекаются, если вынести за скобки общее недовольство пробками и инфляцией. Их статус и карьера связаны не с эффективностью выполнения тех обязанностей, которые на них возлагает государство и качественного исполнения которых от них ждет население. Они не боятся жалоб, критики и недовольства извне — их волнует только положение внутри системы, и, в действительности, даже уже — они полностью зависят от своего положения внутри «команды», т. е. первичной ячейки неформальной системы российской бюрократии.

Представление об устройстве современной российской власти и бюрократии выпукло дает книга социолога Антона Олейника «Рынок и власть: система социально-экономического господства в России «нулевых» годов» (М.: РОССПЭН, 2011), которая основана на 116 глубинных интервью с «высокопоставленными чиновниками, экспертами и бизнесменами». Всем, пытающимся понять современную Россию, стоит ее прочесть — при всей научной фундаментальности монографии, Олейнику пишет ее языком, доступным любому грамотному человеку. Суть сложившийся в России системы вполне будет понятна, если я просто приведу некоторые слова и понятия из «Книги кодов», которая построена на этих 116 интервью. Про чиновников: «команда, другие команды, круг общения, неформальные связи, обойма». Вертикаль власти описывается такими словами: «исполнительная дисциплина, механизмы контроля, проверяющие, завязано на личность, нет рычагов, саботаж». Или вот слова из раздела «Принуждение»: «боится, давление, чтобы другим неповадно было, страх увольнения, компромат». Позитивные стимулы: «бизнес-мотивация, дать денег, премии, бабло, пряник, получить квартиру». Самоцель: «власть-собственность, держаться за кресло, выживание структуры, преемственность власти».

Существует распространенное мнение, что члены участковых комиссий в основном формируются из бюджетников — скажем, из тех же учителей школ, в которых проходит голосование. Это все еще частично верно, но уже лишь частично: среди членов УИКов и, тем более, председателей комиссий все большую долю занимают люди вертикали. Снова достаточно взглянуть на процедуру: …

Источник: http://www.polit.ru