— Позвольте спросить для начала, как чувствует себя миссис Ли, и насколько вам тяжело бороться с ее болезнью?
— Что ж, поначалу было тяжело. Когда это произошло в мае 2008 года, были большие последствия, потому что у нее произошел второй инсульт. Она оправилась от первого инсульта в 2003 году почти без потерь. Мы сразу же увезли ее в больницу — Национальный неврологический институт (НИИ). Там обнаружилось новое кровоизлияние (в мозг), на этот раз более сложного характера, которое затронуло область, отвечающую за движения. Но при этом оставалась надежда на то, что она сможет поправиться при помощи физиотерапии, хотя, возможно, качество жизни уже не будет прежним. Потом, когда она проходила терапию, в первые две недели один за другим последовали еще два инсульта. Врач сказал, что теперь физиотерапия бесполезна, потому что мозг получил слишком много повреждений. Мы привезли ее домой, и мне пришлось переехать в кабинет около спальни, потому что у ее постели круглосуточно дежурили сиделки. Шок от всей ситуации привел к тому, что у меня развилась бессонница. Началась аритмия и проблемы, которые могли бы прийти на несколько лет позже, но из-за стресса начались сейчас.
Через какое-то время мысленно приспосабливаешься к ситуации. Я не в силах ничего сделать, только обеспечить ей хороший уход, поэтому я смирился. Так же поступили и дети. Она постепенно утрачивает свои физические и умственные способности. Наверняка были еще небольшие кровоизлияния. Сейчас она в сознании, но не может говорить. Такова жизнь. Недавно, когда я упалс велосипеда, я подумал: если бы я разбил себе голову об пол, я мог бы быть в таком же состоянии. Не мы решаем свою судьбу. Это тяжело, но такова жизнь. Поэтому я смирился и принял неизбежное. Врачи говорят, что даже если вы ожидаете смерть, когда она приходит, это всегда удар. Я могу только ждать и наблюдать, а мысленно я себя уже подготовил.
Это напомнило мне о том, что я тоже смертен, и что все может измениться за долю секунды, случись у меня внутреннее кровоизлияние. Такова жизнь. Я не могу изменить свою судьбу. Я просто живу свою жизнь, только и всего. Если начать думать об этом, то все покатится под гору. Каждый день — это подарок, поэтому стоит просто жить дальше.
— Меня она узнает больше других. Когда она слышит мой голос, она знает, что это я. Конечно, причиной тому — 62 прожитых вместе года, однако от этого же труднее и мне, и ей. Она все понимает — когда я рассказываю ей, что наша дочь лежит в больнице с какой-то проблемой, она начинает тревожиться и внимательно слушает. Но часов понимания становится все меньше и меньше, потому что она все больше спит. Ее энергия идет на спад.
— Раньше мы вместе обедали, ужинали и совершали прогулки. Теперь я решил сконцентрироваться на других вещах, например, я совершенствуюсь в мандаринском наречии. Теперь, когда я прогуливаюсь, я чаще разговариваю с сотрудниками службы безопасности на мандаринском, набирая отсутствующий словарный запас: простые бытовые слова, такие, как «стол», «стул», «ящики». Раньше я учил только политические, экономические и социальные слова и фразы. Сиделки тоже говорят на мандаринском. Когда я обедаю или ужинаю, я говорю с ними на мандаринском, если жена спит. В результате мое знание языка стало гораздо лучше. Я даже смог провести две встречи с лидерами Китая без переводчика. Одна встреча была с государственным советником Лиу Тай Кар (Liu Yandong), единственной женщиной, входящей в состав Государственного Совета. Вторая встреча была с господином Хао Пин (Нао Ping), заместителем министра образования. Это позволяет мне сконцентрироваться на чем-то другом, иначе это было бы совсем пустое, ничем не заполненное время.
Необходимо приспосабливаться психологически, и я приспособился. Но придется еще много работать над собой, когда она окончательно покинет нас. Тогда этот большой дом опустеет. К счастью, я могу сконцентрироваться на работе, поэтому жизнь продолжается. Я путешествую и занимаюсь всем, чем занимался и раньше. Если я не буду продолжать жить, я деградирую. Если вы думаете, что вы будете сидеть и читать романы или играть в гольф, вы сильно ошибаетесь — ваша жизнь просто покатится под откос. Каждый день бросает нам вызов. Каждый день приносит с собой проблемы, которые надо решать.
— После того, как у меня началась аритмия, мне был установлен кардиостимулятор, и я начал принимать плавикс, теперь передо мной стоят другие риски. Плавикс — это антикоагулянт, поэтому в результате падения можно получить внутреннее кровотечение. Это очень опасно, потому что врачи иногда даже не могут определить очаг кровотечения. Если очаг в мозгу, то это полная катастрофа. Если кровотечение началось где-то внутри тела, они прекратят прием плавикса, и останется надеяться на то, что оно прекратится. Очень важно не падать, чтобы не спровоцировать внутреннее кровотечение. Поэтому я поменял свой велосипед на модель, которую нелегко опрокинуть.
Жизнь подразумевает постоянное приспособление по мере того, как меняются физические кондиции. До 30 лет вы бодры и энергичны, в 40 ваши ритмы начинают замедляться, а в 50 они замедляются еще больше. Я решил бороться с этим и занялся аэробикой. Сначала лет 15 — 20 я бегал трусцой, пока бедра не начали доставлять мне неприятности. Тогда я переключился на езду на велосипеде, которой занимаюсь и по сей день.
— Да, каждый день. Это позволяет сделать разминку суставов. В конце дня это еще и освежает перед ужином и вечерней работой, чувствуешь себя отдохнувшим. Нужно как можно лучше прожить оставшуюся часть жизни. Если начать жалеть себя и причитать, что невозможно вернуться в прошлое и снова стать таким, каким был, то вы сами доставите себе страдания.
— Я работаю допоздна. Я всегда был склонен к тому, чтобы бодрствовать после наступления темноты и даже в поздние часы я работаю. В 1959 году я приходил на работу в здание городского совета к 8 часам утра. Потом постепенно это время сместилось на 9 часов, потом на 10. Теперь я прихожу после обеда, а если у меня назначена физиотерапия, то — ближе к вечеру. У меня только что был полуторачасовой сеанс физиотерапии, обед, душ, переодевание, проверка электронной почты, и вот я сижу перед вами. Не знаю, что будет лежать на моем подносе после того, как мы с вами закончим, но я должен буду разобрать всю сложенную на него корреспонденцию, ответить еще на некоторое количество электронных писем, самому написать и отправить несколько, потом велосипед, плавание, возвращение домой, ужин, беседа с сиделками, практика мандаринского и работа. Я не теряю времени даром.
— Многие скажут, что для человека вашего возраста вы делаете за день слишком много дел. Возьмем, например, вашу недавнюю поездку в Малайзию.
— Отчасти причина кроется в моих генах: мне кажется, что от 70 до 80 процентов предопределяется генами. Мой отец дожил до 94 лет. Моя мать дожила до 74 лет, затем ее сердце дало сбой. Тогда еще не было ангиопластики. В 72 года у меня были проблемы с сердцем. Но мне сделали ангиопластику, и закупоривание коронарной артерии было преодолено. Сейчас я на полпути между возрастом моей матери и отца. Не знаю, насколько меня хватит. Я просто продолжаю жить. Такова жизнь.
Все мои друзья в Сингапуре и все мои коллеги по политике уже или в инвалидном кресле, или ушли в мир иной, или на пути туда. Мне не на что жаловаться. Что касается моих ровесников в Англии, большинство из них уже покинули нас. Теперь я иногда встречаюсь только с одним из них, который служил послом в Пекине. Это Перси Крадок (Percy Cradock), очень одаренный человек. У него диабет, и он потерял обе ноги. Я навещал его — у него выдающийся, мощный ум. Мы общались со времен учебы в колледже и возобновили контакт, когда он был членом Верховного Комиссариата Британии в Куала-Лумпур. Там он освоил мандаринское наречие, переехал в Китай и стал послом. Вместе с Маргарет Тэтчер он занимался урегулированием проблемы Гонконга с Дэном Сяопином в 1984 году. Когда я был в Китае, я часто заходил к нему, и он провел со мной ликбез на тему, кто есть кто и что к чему. Он был очень информированным человеком.
Когда он возвращался после поездки домой, он останавливался здесь на несколько дней, и мы встречались. Когда я езжу в Англию, я захожу его навестить, а он раньше приходил пообедать или поужинать со мной. Когда я последний раз навещал его, весь дом был переоборудован. Я воспользовался его туалетом, в котором были установлены специальные брусья, ведь для него посещение туалета — главное гимнастическое упражнение. Кроме жены у него никого нет. Никаких помощников. Может быть, один-два раза в неделю приходит владелец дома и делает уборку. И все. Так что, думаю, я счастливый человек. Мы с ним одного возраста. Насколько я помню, это единственный, кто еще жив из моего поколения (сэр Перси Крадок умер в январе 2010 года).
— Я всю жизнь регулярно делаю упражнения. Раньше я играл в гольф, но понял, что это не прибавляет мне жизненных сил, это очень медлительная игра. Дочь принесла мне книгу главного врача военно-воздушных сил США (доктора Кеннета Купера) под названием «Аэробика», в которой приводится количественное соотношение упражнений, времени их выполнения в минутах и получаемой аэробной нагрузки. Однажды она застала меня на лужайке Шри Темасек, где я пытался глубоко дышать, и спросила: «Чем ты занимаешься?» Я ответил: «Я пытаюсь дать легким как можно больше кислорода». Она сказала: «Это неправильно. Нужно или быстрее ходить, или бегать». Она сама этим занимается. Я прочитал книгу, которую она мне дала, и сказал: «Что ж, давай попробуем». Так между ударами в гольфе я стал ходить быстрее и обнаружил, что самочувствие мое улучшилось. Потом между ударами в гольфе я начал бегать. В конце концов, я сказал: зачем я трачу время на гольф? Надо просто бегать! Прохождение девяти лунок в гольфе занимает полтора-два часа. Я бегаю 20 минут, и чувствую себя гораздо лучше. Таким образом, подсчет затрат и результатов заставил меня бросить гольф.
