Четыре года назад Вьетнам стал налаживать туристическую индустрию. Достоверной информации по нему в русскоязычном Интернете мало. Все страшилки, которыми сегодня заполнен Интернет о Вьетнаме — черный пиар. Туристические агентства пытаются перенаправить россиян в Доминиканскую Республику, что граничит с тлеющим эпидемиями после землетрясения Гаити. По цене и расстоянию почти одно и то же, убеждали меня в одном из московских агентств. Но, как после выяснилось, многие туроператоры, выкупившие упавшие в цене туры, оказались не в силах их распродать. Мне дважды упорно не подтверждали отели во Вьетнаме, настойчиво предлагая островное государство. Но мое стремление увидеть Социалистическую Республику Вьетнам победило. Теперь, вернувшись, мыслями я все чаще там.
Выбрал «Вьетнамские авиалинии», которые отличаются от наших рейсов лучшим сервисом. Ведь билет во Вьетнам это не только большая половина стоимости путевки, но и 10 часов беспрерывного полета. За туда-обратно придется выложить от 700 до 1000 долларов с носа.
В аэропорту Хошимина я почувствовал себя миллионером. Обменял 300 долларов на 4,5 миллиона вьетнамских донгов. Курс один доллар — 19 000 донгов. Спрятать пачку полиэтиленовых купюр толщиной с грецкий орех оказалось непросто, а потратить еще сложнее.
— В стране $200 — это хорошая зарплата, — рассказал гид Дин, — но в деревнях Центрального Вьетнама вас могут неправильно понять, если вы достанете доллары. Там больше пострадали от американского напалма.
— По телевизору крутят голливудские фильмы, показывающие американских солдат в комичном свете. Узнаваемые актеры Голливуда высмеивают американских солдат и возвеличивают вьетнамских защитников, — смеется Дин. — Так, коварно искажая историческую действительность, джеймсы бонды искореняют ненависть и к доллару.
Плоды такой агитации ярче видны в Хошимине. Вьетнамская молодежь напоминают нашу — образца перестройки. Осветленные гидроперитом волосы да попса на мяукающем английском. Несмотря на американизацию, получать высшее образование они стремятся в России и во Франции.
Из аэропорта Хошимина (бывший Сайгон) до курортного местечка Муйне (пригород ФанТхиета), что в центре побережья Вьетнама (около 250 километров), мы добрались за пять часов. Средняя скорость трансфера на такси из аэропорта в отель не более 30 — 50 километров в час. Платные дороги (не увидел ни одной ямки), через каждые 50 километров пост полиции.
Вокруг саранча из водителей мопедов. На руках девушек перчатки, лица под шляпами скрывают противогриппозные маски. На многих вышиты сердечки и имена любимых рок-групп. На шее развеваются шарфики.
— Нет, — хохочет Дин, — это в России вас пугают им, а для нас маски — это защита от камушков и пыли, для девушек еще и от солнца.
Факт, но настолько белокожих девушек сейчас и в Москве редко встретишь. Вьетнамки панически боятся загара. Работодатели считают загар признаком бедности и тяжелой работы в поле.
От беспрерывного движения, количества участников уличного движения с непривычки начинает кружиться голова.
В стране, победившей оккупацию Франции и США, на один километр приходится 259 человек! Для сравнения: в России на одном километре можно встретить 8,3 человека.
— Во Вьетнаме уже сегодня проживают 88 миллионов жителей, — хвалится Дин, — и все больше это молодежь, которую мы обучаем английскому и русскому языкам в надежде на экономический скачок, как в Китае. Потому ограничений по рождаемости у нас пока нет. Но сдерживает родителей платное обучение в школе. В городах не рекомендуется иметь более двух детей, чтобы родители могли их прокормить и выучить. Но каждый час в стране все равно рождается более 120 младенцев, и рубеж в 100 миллионов перешагнем уже скоро.
На улицах городов и деревень (все они у дороги) вьетнамцы независимо от возраста учатся или работают. Изредка спят в гамаках или прямо на сиденьях мопедов.
Создается впечатление, что они вообще рождаются прямо за рулем двухколесных огнедышащих драконов. Порой на одном мопеде одновременно можно увидеть пять-шесть человек или одного водителя, перевозящего холодильник или десяток корзин с фруктами или несколько десятков клеток с тропическими птицами.
Когда выехали за пределы Хошимина, поразились веренице школьников на велосипедах, которые возвращались из школ домой. Все в белых рубашках и пионерских галстуках.
Мы разменивали десятки километров, а поток школьников сменялся разноцветной формой, перемешивался, но ни на миг не прерывался. На минут пять машина остановилась. Школьницы перекрыли дорогу веревочкой, чтобы перейти дорогу у школы. В руках кумачовые флаги и барабаны.
Не знают английский и пугаются презервативов. В четырехзвездном отеле, который находится в начале туристической зоны Муйне, у персонала повсеместно проблемы с английским и русским, зато не с улыбками. Ими и общаются. Общими усилиями на пальцах нашел зарезервированное бунгало (в сутки $150). Платил с видом на сад, получил с видом на море. Переулыбал! Далее улыбками и объяснялись. Даже не пытайтесь с вьетнамцами говорить на чужих языках. Их английский не поймете вы, они уж точно не разберут ваши фразы, заученные на вьетнамском.
При выборе номера учтите, во влажном климате даже самое плохое бунгало с кондиционером всегда лучше, чем элитный номер в гостинице. Там не существует балконов, а в номерах полотенца не сохнут.
Территории большинства отелей небольшие, дорожки узенькие, но территории тщательно ухоженные. Ландшафтный дизайн везде оригинальный. Каждая веточка окружена вниманием и любовью.
В частном секторе всегда можно найти подобные апартаменты (сутки от $15 до 25) за комнату с кондиционером, туалетом и душем. А двухэтажный коттедж в 200 метрах от моря с обстановкой обойдется и вовсе в $1000 в месяц!
Пришлось привыкать, что ненавязчивая обслуга может производить уборку, даже если вы в душе. Душ в бунгало во дворе, а потому обслугу можно и вовсе не заметить. Вышел из душа, а номер уже убран. У вьетнамок сложно с чувством личного пространства. И если бы не социализм и строгие законы, это был бы второй Таиланд, известный своей cекс-индустрией.
С русскими туристами вьетнамцы искренне приветливы. В отдаленных деревнях за пределами отеля вас могут пощупать… из любопытства.
Очень нравятся вьетнамкам наши рослые мужчины. Особенно если у них есть животик. Говорят, что вьетнамцы находят много общего между нашими мужчинами и обликом Будды, в которого, если верить официальной статистике, верят около 20 процентов населения (остальные, видимо, в социализм).
Еще одно наблюдение. Будьте готовы к тому, что при знакомстве у вас будут в первую очередь спрашивать не имя, а сколько вам лет. Выяснив год вашего рождения, азиаты будут выстраивать с вами и манеру общения.
Русские жены и матери, учтите, вьетнамки, как партизаны следят за русскими юношами и их отцами. А вьетнамские мужчины перед русскими дамами пасуют из-за роста. Попытки наших холостяков приударить за экзотикой заканчивается, как правило, непредсказуемо.
Почему? Во-первых, в социалистической стране официально секса нет. Вечерами вьетнамские юноши чертят на песке огромные сердца и выкладывают их лепестками алых роз. Потом привозят туда на мопедах возлюбленных… и долго смотрят на закат….
Наш же турист — охотник. Столкнувшись с азиатской прелестницей, тает от непосредственности, пытается заболтать….
Они не берут денег, так как проституция карается тюрьмой. Нет, подпольная проституция, конечно, есть. По-вьетнамски приглашение прокатиться с таксистом на мопеде в бордель звучит как «бум-бум» и сопровождается жестами из школьной курилки.
Там под койкой у гейши нашего туриста может ждать полицейский. Такая встреча чревата тратами и высылкой из страны и пожизненным запретом на въезд.
Вьетнамки готовы встречаться за пределами отеля в придорожной гостинице ($10). Но, по рассказам холостяка из Нижнего Новгорода, после душа вьетнамка взяла с собой в постель…. англо-вьетнамский словарь.
Тридцать минут он пытался ей объяснить, что без презерватива ничего не получится. Еще столько же искали слово «condom» в словаре.
Когда нашли, та пожала плечами и сделала круглые глаза. Он обежал весь отель, объехал на мопеде все соседние магазины и смог купить пачку за ($10) в аптеке, где торгуют русские.
Вернувшись, россиянин вышел из душа в полной боевой готовности. Но «новинка» так сильно напугал аборигенку, что она тут же оделась. Жестом она дала понять, что с таким чудовищем она ложе не разделит.
Тогда наш соотечественник использовал последний аргумент. Нарисовал ей в воздухе воображаемый животик. Тут девушка улыбнулась и кивнула головой.
Факт. Они ничего не знают о безопасном сексе (презервативов в магазинах нет) и при первой встрече будут готовы родить от вас ребенка. Не вздумайте сказать им, что вы вернетесь. Они будут верить и ждать.
Туристическая зона Муйне — более 30 километров отелей, сотни магазинов и spa-салонов вдоль побережья Южно-Китайского моря. Это рай для туристов и ад для обслуживающих их вьетнамцев. Для остальных есть объездное шоссе. Вы не увидите там полицейских. Гаишников в засаде встретил лишь по дороге из Хошимина. Но при этом на улицах нет криминала.
Чтобы в этом убедиться, достаточно взять мопед с автоматической коробкой передач в прокат ($10 сутки или $2 на три часа).
Водительские права с собой брать не нужно. Они во Вьетнаме недействительны, да и за рулем машины далеко все равно не уедешь. На мопед права не нужны. На двухколесном японском друге я проехал вдоль побережья сотни километров, но не встретил даже намека на грубость.
Литр 92-го бензина ($1) хватает на 35 километров. Заправки можно узнать на обочине по мотоциклетным каскам на бочках. Однако с собой лучше иметь запас — полулитровую бутылочку. Однажды оставшись без бензина, я попросил помощи у первого попавшегося на пути жителя прибрежной деревни. Он съездил на колонку и привез мне ее ($5).
Вьетнамцы на дороге очень аккуратные. Скорость не более 45 километров в час, при обгоне слева непрерывно сигналят. Штрафы за нарушения правил дорожного движения — от $50. Россияне, напротив, часто нарушают правила (разгоняются до 130 километров в час), но полиция в туристической зоне на это закрывает глаза.
Но, как выяснилось, делает это до поры до времени. Ведь вьетнамцы не смотрят по сторонам, когда переходят улицы. У нас перейти МКАД или Тверскую немыслимо в час пик, а у них подобную трассу в Хошимине — легко с закрытыми глазами.
И если пострадал вьетнамец, полиция объявит виновным иностранца. Даже если на вас наедет сзади грузовик — виновными быстрее всего признают вас. После оплаты ущерба жертве или его семье вас в лучшем случае вышлют из страны.
Спросите, а стоит ли тогда вообще брать мопед? Конечно стоит. Вьетнамцы берут 50$ организованную поездку в живописные красные дюны с озером полным лотосов, и рыбацкие деревни, которые окружают Муйне. Но при этом ничего о них не рассказывают. Привезут и говорят: «это озеро лотосов у вас есть 30 минут». Затем еще 15 минут обед в ближайшем кафе и обратно.
Я же самомстоятельно объездил все эти достопримечательности в том числе башни Чамов восьмого века, за экскурсию к которым берут 30 $. Мне эта поездка обошлась в доллар.
Однажды я чуть было не наскочил на двух вьетнамских мальчишек. Они выбежали на асфальт, чтобы расколоть упавшие с пальмы кокосовые орехи.
Пионеры бросили ранцы и, как древние неандертальцы, стали лупить орехи осколками булыжника. Я подъехал ближе, достал из рюкзака перочинный нож и протянул десятилеткам. Заметив в руке лезвие, мальчишки с неподдельным ужасом бросили кокосы и побежали вдоль трассы. Позже мне объяснили, что за ношение перочинного ножа тут можно запросто угодить в тюрьму.
Малярии и змей не видел Я не стал перед поездкой есть горстями антибиотики, как советуют в Интернете при поездке в Индокитай, чтобы избежать малярии. Но все же одну ошибку я совершил. Купил на 1000 рублей средства от комаров. На месте выяснилось, что местные москиты от нашего дуста даже не морщатся. Бесполезно втыкать устройства в розетки, поджигать спиральки, пластинки или прыскать из баллончика. Чуть сам не пострадал от химии. Вскоре перестал обращать на местных кровососов внимание, так как выяснилось, что малярийных комаров на побережье нет.
Не нашел я во Вьетнаме пиявок, которые, по рассказам бывалых туристов, «бегают по траве и присасываются к пяткам». Не встретил клещей и змей, которые «падают с пальмы на голову».
Змей, очевидно, съели наши туристы. Вьетнамцы искренне удивляются прожорливости российских граждан, которые стремятся отведать бьющееся сердце змеи ($80) и съесть суп из черепахи ($20).
— Доброе у тебя сердце. — Не зная, как ответить по-русски, вьетнамец стал сжимать кулак у своей груди и, улыбаясь… поклонился.
Нет у побережья медуз и акул. Побережье Муйне — как блендер: извечная волна мешает миллиарды тонн белоснежных песчинок. И, как объяснили местные рыбаки, акулы, скаты и прочие жаберные, такого сочетания не терпят, а потому к берегу даже не приближаются.
Единственное, чего в номерах много это ящериц, — гекконов. Но прогонять их не стоит, даже если они начнут переговариваться. Так они обмениваются боевым кличем, в совместной охоте на комаров.
Европейки и американки с энтузиазмом жарятся на солнце, а вьетнамки носят закрытую одежду, чтобы не загореть.
Системы «все включено» в отелях Вьетнама нет. И, поверьте, она там просто не нужна. Нормальный взрослый мужчина с трудом осилит набор блюд стоимостью $15.
Первое, что попробовал в придорожном кафе, стала огромная тарелка супа Фо (по-вьетнамски жена) за пять тысяч донгов (около $0,5). В лапше плавали куски мяса, сил, доесть которые так и не хватило.
Конечно, креветки. Тут их неисчислимое количество любых калибров. Одна из самых больших с головой, похожей на подошву утюга, и размером с котенка зовется «креветка Муйне» ($7). Она похожа на омара, и такой с лихвой хватит на двоих.
Сердечникам следует поостеречься местного кофе ($1). Его рецептура не менялась со времен колониальной Франции. Он тут круче, чем в арабских странах. В рецептах повторяется лук-шалот и вино, возделанное из лозы, завезенной французами в построенный ими высокогорный город Далат (тур $50). Местечко для города в 1893 году выбрал французский ученый Александр Йерсин. А французские колонизаторы построили в нем даже небольшую копию Эйфелевой башни.
Конечно же, в ресторанах множество рыбы. В рецептах ее называют часто красной, но это не осетровые. Их красная рыба больше смахивает на нашего карпа, если скрестить его с аквариумной золотой рыбкой. Неострый рис, лапша тут подаются к морепродуктам бесплатно. Свежевыжатые соки с кислинкой в избытке. Из манго, маракуйя и дракония (поллитра $2). Их можно пить без опаски на отравление со льдом в стакане. Если подведет живот — частник лишится клиента. На стенах всех забегаловок висят рекомендации наших туристов. Что есть, а от чего стоит отказаться.
Французы любят местных лягушек и угрей (порция по $3). Наши поначалу с перепугу налегают на стейки из рыбы, свинину и курицу (порция $1,5).
Проблем с ресторанами в Муйне нет. Они лишь изредка сменяются СПА салонами (часовой массаж в СПА с названием «Москва» — $10). Его, конечно, следует делать до ужина. Делают везде великолепно, без намеков на секс. Просыпаешься от будильника (массажистки сами порой забываются), и порой только лилия в блюдце под массажным столиком напоминает, что очнулся вне дома.
Если вы опять проголодались, достаточно сесть за столик за стенкой SPA и произнести «ням-ням». Через минуту будете читать меню на русском с увлекательными ошибками.
О том, что к русским тут теплое отношение (помогали воевать с США), можно понять еще по дороге из аэропорта. Вывески на русском есть на каждом, уважающем себя заведении. Реклама не регрессивная, на плакатах красные звезды, улыбчивые лица и никаких сигарет или спиртного.
Вокруг все тоже улыбаются, не пьют пиво и не курят. На многих машинах надписи СССР, Россия, «русский».
Например, в ближайшем рядом с Муйне есть супермаркет «СООL MART», чью вывеску наши туристы читают не иначе, как СССР. Теперь его так называют и сами вьетнамцы.
Лучшие рестораны — русские. Ресторан «Дежавю» знает каждый, кто хоть раз побывал в туристическом Муйне. Туда приходят наконец все, кто устал объяснять на пальцах вьетнамцам, какого размера креветку он желает.
вьетнамской семьи заслуживает отдельного повествования. Ведь таких, как он, во Вьетнаме становится все больше. Только в Муйне за минувший год русская диаспора выросла до 40 человек!
Андрей родился и вырос в Москве, окончил лицей Карла Фаберже, а в 2001 году поступил в Строгановское высшее художественное училище, где и познакомился с однокурсницей Туной. Очаровательная вьетнамка так пленила Андрея, что в 2007 году после получения диплома они очутились в загсе для иностранцев на Дмитровском шоссе.
— Родителей Туны — учителей в числе другой интеллигенции выслали из Вьетнама в СССР во время войны с американцами, чтобы сохранить им жизнь, — рассказывает Андрей. — Благодаря этому Туна (вьетнамское имя Тху-Нга (в переводе Осень — Россия) выучилась в московской школе и поступила в Строгановку.
На земляков Туны в Москве, то и дело нападали то националисты, то кавказцы. В 2007 году националисты ранили ножом вьетнамца с вьетнамкой.
После свадьбы Андрей и Туна решили завести ребенка. И тогда на первое место стал вопрос о безопасности семьи.
— После института у Туны закончилась ученическая виза, и миграционная служба потребовала ее выезда, — вздыхает Андрей. — Как только я не упрашивал миграционную службу оставить беременную жену в России, но чиновники лишь посмеивались.
Андрей проработал в Москве дизайнером три месяца. Придумывал новые костюмы, ремонтировал ювелирные украшения, но жить без жены уже не мог. Вскоре и он уехал во Вьетнам.
— Представляешь, мой дед, советский разведчик, когда-то допрашивал самого Геринга, — оживает Андрей. — А его внука победила черствость чиновников, которые не спешили продлевать Туне визу и русские… русские националисты. Сегодня я всем им почему-то благодарен….
Полгода молодожены жили в Хошимине. Тогда они еще планировали вернуться в Москву, но оформление виз затягивалось. В это время родители Туны купили на берегу Муйне участок земли и пригласили молодую пару взглянуть на него.
— Когда увидели эти джунгли, просто ужаснулись, — вспоминает Андрей. — Тут везде ползали гады. Но родители Туны рассказали, что через дорогу будут строить пятизвездный отель. И мы и решили открыть ресторан, а за ним и наш дом. Родители дали нам, как дипломированным дизайнерам, сделать свой проект. Пока чертили проект, вырубали джунгли, втянулись в дело. Так появилось арт-кафе «Дежавю».
Помогать оформлять приезжали одноклассники и коллеги-художники. В 2008 году у нас с Туной родился сын Митя.
Андрей лишь на месяц вернулся в Москву. Там начался экономический кризис. Он сдал квартиру и продал машину. Эти деньги понадобились для того, чтобы достроить кафе. Вернулся через месяц в Хошимин и пошел на курсы вьетнамского.
За Митей во время нашей беседы присматривала 15-летняя вьетнамка. Русый пацаненок крутился в гамаке в тени пальм. Туна хозяйничала на кухне, Андрей собирался ехать на рынок за очередной партией живности для соотечественников.
— Кобр, черепах, ящериц держу в мешках, чтобы не сбежали, — показывает Андрей, — мурены, акулы и креветки плавают в аквариуме.
Кстати, по словам Андрея, блюда из черепахи лучше не пробовать в случайном кафе. Это чревато отравлениями и заболеваниями.
— Мы готовим черепаху более часа, — рассказывает Андрей, — они ведь не морские, как многие думают, — живут в болоте, едят что попало. Ее после разделки мой повар хорошо вымачивает, вываривает, а потом готовит блюда. Если вы пришли в кафе и вам через 15 минут принесли блюдо из черепахи, значит, оно приготовлено некачественно или из заготовок, что уже небезвкусно.
— Пришлось учиться калькуляции блюд, подсчету продуктов, сервировке, управлению. — Андрей на минуту становится серьезным. — Часто вспоминаю слова декана Строгановки, который, ругая нас, попугивал, мол, а не ошиблись ли мы дверью соседнего пищевого института. Он грозился туда отправлять троечников. А я вот сейчас жалею, что не учился в пищевом!
Андрей и Туна, по местным меркам, зарабатывают на ресторане бешеные деньги. За маленьким Митей присматривает юная местная няня.
Сегодня в подчинении у Андрея 20 вьетнамцев, которые получают в среднем по $100 в месяц. Шеф-повар получает около $600, а средний счет в ресторане $15-20. Доход подобного заведения около $1000 в день.
— Да нет тут такого. — Андрей начинает смеяться, рассматривая на ресторане черепицу. — Плачу вмененный фиксированный налог на род деятельности (ресторанный бизнес), вот и все. Тут не нужно «дружить» с местными чиновниками, «братками», милицией, давать взятки. Хотя сегодня у меня в друзьях и местные чиновники, и даже российские. Если бы у меня в 2007 году была хотя бы пара визиток, из той сотни, что мне тут оставили за последний год с чаевыми русские чиновники, я бы решил вопросы с визой Туны в Москве за пару минут по телефону. Но тогда бы я был простым студентом. Сейчас уже подумываю найти ресторану русского управляющего и заняться ювелирным искусством, ведь здесь и драгоценные камни недорогие — есть возможность для полета фантазии.
Андрей действительно в Муйне такая же достопримечательность, как башни Чамов (народность Вьетнама), которые построены в восьмом веке и пережили американские бомбежки.
Конечно, жизнь не такая простая, как видится туристу. Ужиная, мы замечали, как он возвращается с рынка с полными корзинами креветок, а через минуту уже объясняется с туристами. А порой силой выпроваживает перебравших земляков из собственного дома, который сразу за рестораном.
— Бывает, нахожу соотечественников в своей уборной, но полицию еще вызывать не приходилось, — комментирует Андрей. — Бывает, из соседних магазинов прибегают продавщицы, показывают пальцем на моих клиентов и объясняют, что пару минут назад те сперли у них с витрины какую-то безделушку. В таких случаях, конечно, бывает стыдно. Приходится объяснять, чем это грозит, и сувенир возвращается из кармана в магазин.
Некоторые продвинутые туристы стерегут в шесть часов утра рыбаков. Те причаливают к берегу в корзинках и продают из сетей любую рыбу.
Килограмм акулы, приготовленной в ресторане, стоит около $15, смело делите на три и торгуйтесь с рыбаками.
По словам Андрея, Вьетнам сегодня обживают художники, дизайнеры или владельцы столичной недвижимости. Дизайнеры делают работы и по Интернету отправляют заказчикам в России, получая деньги на карточку.
Художники закупают для московских салонов картины и сувениры в деревенских школах (их делают вьетнамские пионеры на уроках труда), за что получают приличные проценты.
— В Москве мы были «вялыми роботами», — смеется Андрей. — Это определение местного аборигена Саши Косенко, у которого мы недавно гуляли на свадьбе. В Москве мы бегали на работу в галстуках, ради престижа, понтов, новых иномарок… А тут мы круглый год ходим в шортах, зарабатываем когда хотим, и остается больше времени на то, чтобы раскрыться творчески и профессионально.
Здесь не принято кичиться состоянием, и даже если у тебя есть джип, то на работу на нем в потоке байков все равно не успеешь. Тут правит социальное равенство.
— Еще один мой товарищ сдает в Москве квартиру за 600 долларов и получает деньги на карточку, — говорит Андрей. — Тут снимает комнатку с удобствами на берегу моря за три сотни. Сто долларов в месяц откладывает на обратный билет в Москву.
Подобную дешевизну наш турист может ощутить только в Хошимине. Там в отличие от туристического Муйне на всех продуктах есть ценники.
Порция мороженого в городском зоопарке уже стоит 30 американских центов, как и порция риса, а пиво и напитки по $1,5.
Номера в отелях можно найти за $5 в сутки, а клонов «Биг-Мака» в местных фаст-фудах вообще более 50 разновидностей ($1 -1,5). Есть даже с креветками!
Но больше всего меня поразили очереди из россиянок, американок, немок и француженок в местные швейные мастерские. Там, среди тюков шелка на стареньких машинках «Зингер», а порой среди мисок с лапшой на полу, шьются шикарные платья и сарафаны. Для того чтобы на следующий день получить точную копию модели платья известного европейского кутюрье, достаточно показать его на странице журнала, выбрать ткань, пройти примерку и заплатить 45 долларов. Будьте уверены — скроют и сошьют не хуже всяких Дольче Габан.
Вьетнамцы поражают во всем. Ходят в пионерских галстуках, но поднимают на самую высокую гору самую большую статую лежачего Будды в Индокитае (тур $30).
Принимают к оплате валюту страны, которая убила три миллиона соотечественников, смеются, когда везут хоронить родителей, рассказывая знакомым, что они уснули. По дороге на кладбище договариваются с родственниками о том, в какой очередности через три года будут вынимать из склепа кости и мыть их (потому что сами чистюли и беспокоятся о чистоте близких). Действительно, в отличие от московского метро в местных автобусах нет запаха пота и перегара.
Они не пьют и не курят. А еще верят, что на дне моря в бухте Халонг живут драконы и птицы-феи, от которых они произошли. Разве можно победить такой народ? Никогда. А вот позаимствовать можно многое.
Почему дежавю по СССР? Просто во Вьетнаме не только у меня, но и у многих возникает стойкое ощущение того, что ты уже переживал, чувствовал и когда-то все это видел. Вьетнам — это Москва образца 1980 годов, но со всеми достоинствами современного прогресса и бизнеса.
Но этот прогресс не развалил представления людей о чести и достоинстве, не обезличил, не обезобразил и не убил в них то лучшее, что формировалось тысячелетиями. Даже весьма бедные вьетнамцы выглядят опрятно, а бродяг и попрошаек нет.
Даже уборщик в отличие от египетского никогда не возьмет оставленный в номере доллар. Только из рук, и то, не меньше пяти.
Есть у этой нации чувство собственного достоинства. А главное, вокруг безопасно, что ощущается каждой клеточкой тела. К чему я это? Просто когда садились в аэропорту «Домодедово» пассажиры увидели рядом с посадочной полосой тушку упавшего самолета. А на таможне услышали о взрывах в метро и гибели людей.
В такие минуты невольно задумаешься, а не прав ли Андрей Красовский, и те, кто ищет свой рай на берегу Муйне.
В Муйне свой микроклимат. Круглый год не менее 25 градусов. Весной и летом бывают с утра и вечером случаются скоротечные ливни. Наших туристов дождем не испугаешь. Цены на билеты падают, выбор бунгало самый широкий. Одна незадача — поднимается уровень воды в коллекторах и наружу выползают огромные летающие жуки и бабочки. Но в это время во Вьетнаме можно сделать шикарные фотографии.
Источник:
