Фото: Центр «Антон тут рядом» / facebook.com/centreanton
Центр помощи людям с аутизмом «Антон тут рядом» открылся всего полгода назад, но про него написано уже много текстов, и они будут продолжать появляться, потому что Центр сам нуждается в постоянной помощи, не получая ни копейки от государства. Текст Андрея Лошака – очередная попытка объяснить, почему помогать Центру очень важно.
Фильм «Антон тут рядом» заканчивается сочинением «Люди», которое написал главный герой – юноша-аутист. Стена при входе в Центр расписана цитатами из этого сочинения: «Люди сдирают кожу. Люди ремонтируют домик, сарай. Люди потерпят. Люди рисуют, пишут. Люди конечные. Люди летают»… На самом деле с этого сочинения все началось: основательница и душа Центра Любовь Аркус наткнулась на него в сети, после чего возникла идея фильма – так в жизнь главного редактора высоколобого синефильского журнала вошли аутисты, постепенно отодвинув и журнал, и кино на второй план.
Сотрудников на британский манер называют здесь «тьюторами» – что-то вроде индивидуального наставника. Аутистам для внутреннего пользования придумали эвфемизм «студенты». В интервью Аркус называет их «другими людьми». По воскресеньям в Центре занимаются искусством: анимацией, хореографией, музыкой. Кто тут кто, понять с ходу невозможно. Вот Коля, ему под 30, у него ничем не примечательная внешность, единственное, что выдает в нем «другого», – это невероятное дружелюбие, которое излучает его курносая физиономия. Еще его отличает повышенная галантность по отношению к дамам. Примерно на 15-й минуте знакомства Коля обычно делает предложение руки и сердца; жениться – его заветная мечта. Во время занятий танцами Коля всегда готов солировать. Вообще, я впервые встречаю столь однозначного аутиста-экстраверта – раньше мне казалось, что это взаимоисключающие понятия.
Мультипликаторы Миша и Дима на глазах творят чудеса – фотографируют рисунки Коли, и те прямо в фотоаппарате начинают двигаться. Мультфильм будет называться «Наши руки» – аниматоры предложили студентам нарисовать любую сценку с участием рук. Коля, конечно же, нарисовал объятия со своей любимой девушкой Олей, о которой он прожужжал всем уши, но которую при этом никто не видел. Коля и Оля, на мой взгляд, получились очень смешными. Я спрашиваю: правда ли Оля так выглядит? «Да, – серьезно отвечает Коля, – она очень красивая!» В этот момент мне действительно становится ясно, что мы с Колей видим мир немного разными глазами. «А в реальности ты обнимал ее?» – «И обнимал, и целовал!» – с гордостью отвечает Коля. Позже Аркус расскажет мне, что никакой Оли на самом деле не существует – это воображаемая девушка, как у детей бывают воображаемые друзья.
Трейлер мультфильма «Наши руки». Коля и Оля на 20-й секунде
Миша и Дима – аниматоры из студии «Да». Их мультсериал «Летающие звери» показывают сейчас по «Карусели»: «Никакой векторной графики и 3D-монстров – все вот этими ручками». Прибыль от «Зверей» полностью идет на лечение детей. Студия изначально была задумана как благотворительный проект – арт-терапия для детей, которым трудно. Рабочий график Димы, к примеру, выглядит так: понедельник – занятия с сиротами и беспризорниками; вторник – дети из отделения трансплантации костного мозга; среда – больные лейкозом; четверг – психоневрологический интернат. Работа с аутистами в «Антон тут рядом» на этом фоне – чуть ли не отдых: «На самом деле получаешь больше, чем отдаешь. Открывается вселенная, где все иначе. Взгляд у них непредвзятый и парадоксальный – в жизни с таким, увы, редко сталкиваешься. А нам, художникам, только это и подавай. Так что мы очень прагматичны – нашли золотую жилу и присосались».
Закончив рисовать, 28-летний Коля радостно носится по коридору с семилетней дочкой мультипликатора Миши, которую тот всегда в воспитательных целях берет с собой, – градус веселья при этом у обоих одинаково запредельный. Я потом не раз услышу от сотрудников, что аутисты – это большие дети. Они тут действительно большие: Центр рассчитан на подростков и взрослых – с такими труднее всего работать.
Сразу после анимации – хореография. Самое трудное для аутистов – это сближение. А тут еще явная нехватка девочек; по неизвестной причине у мальчиков аутизм встречается в пять раз чаще. Чтобы составить пары, уходит почти час. Наконец студенты вальсируют, но головы их повернуты в разные стороны. Кажется, будто между партнерами только что произошла ссора и теперь они друг на друга в страшной обиде. Кроме Коли, разумеется. Он выбрал самую красивую наставницу и извивается перед ней ужом, считая, по-видимому, что это очень сексуально.
Валера, белокурый юноша с тонкими чертами лица, иногда вдруг останавливается и начинает бешено тереть виски. Выглядит это так, будто у него вот-вот случится припадок, но в следующую секунду он снова вальсирует как ни в чем не бывало. Бритоголовый Денис периодически вскрикивает неожиданно высоким голосом: «Спаси и сохрани!» – или что-то еще столь же неуместное. Кивая в мою сторону, он визжит: «Политики! Здесь политики!»
Ослепительная (от количества косметики на лице) Нина, которая предпочитает, чтобы ее называли «мадемуазель», тут же начинает волноваться: «Какие политики? Зачем он сказал: «Политики»?!» Я уже тоже начинаю волноваться, чувствуя себя Штирлицем на грани провала, как вдруг в комнате раздается голос Жириновского: «Нет, я не буду участвовать сегодня в занятиях! У меня пропал ключ от шкафчика со сменкой. Это катастрофа! Однозначно!» Жириновским оказывается субтильного вида юноша. Ни на кого не глядя, он решительным шагом пересекает комнату. «Нет, нет, даже не уговаривайте! – громко говорит «Жириновский», хотя никто его и не думает уговаривать. Он усаживается у окна и продолжает тоном, не терпящим возражений: – Это мне наказание. Я слишком много скандалил всю прошлую неделю. И вот результат – провалил юбилейные занятия». Юноша горестно утыкается в газету с телепрограммой. Я незаметно всматриваюсь в дату выхода – сентябрь 2013 года. Ок.
То, что аутисты – люди со странностями, я знал и до этого. Ко мне подходит тьютор Маша и вполголоса говорит: «Это Ваня. Обязательно с ним поговорите – вам будет интересно. Он ходячая энциклопедия российского телевидения. Знает всё про все программы, выходившие за последние 25 лет, – вплоть до чисел и времени выхода в эфир».
К тому моменту, когда я подошел к Ване, он от чтения телепрограммы перешел к ее составлению. Тетрадь в линеечку была исписана мелкими печатными буквами. На каждой странице – бесконечные программы, программы, программы. «У него миллионы таких тетрадей. Есть такие, где почерк еще мельче и плотнее», – говорит шепотом Маша. В данный момент Ваня составлял программу почему-то на 2 июля 1998 года. В программе были телеканалы ТВ-6, ТРК-Петербург, 11-й канал. По НТВ у Вани шли «Куклы», «Старый телевизор», «Герой дня». Маша продолжает шептать: «Это его любимое время, конец 1990 – начало 2000-х. У него даже на домашнем компьютере время выставлено на 2002 год».
Тут у 17-летнего Вани в глазах что-то вспыхивает. Он встает и горячо трясет мне руку: «Вы тот самый Андрей Лошак, который на НТВ работал? Очень приятно, Иван Валерьевич!» Над ухом раздается голос тьютора: «Первый раз вижу, чтобы он по имени отчеству представлялся. Волнуется очень». Конечно, я не могу удержаться, чтобы не предаться ностальгии и не поговорить с ним про программу «Намедни», в которой работал.
Ваня безошибочно называет первый эфир на НТВ, число, когда закрылись неполитические «Намедни» (кто-нибудь из вас помнит еще такую передачу?), число, когда открылись политические, когда Парфенов в связи со сменой руководства канала приостановил выход программы и когда возобновил, наконец, дату последнего эфира – 30 мая 2004 года. (Только тут меня осеняет, что это ровно 10 лет назад. Наверное, если бы не Ваня, так бы и не вспомнил.) Вижу, что в составленной им программе «Намедни» идет во вторник в 17 часов. «Но мы выходили в воскресный прайм-тайм!» – возмущаюсь я. «Это повтор», – сухо отрезает он голосом Жириновского.
Спрашиваю об отношении к нынешнему НТВ. «Ерунда это все, барахло, – говорит аутист Ваня. – Некачественное телевидение. Криминал, сериалы – пошлятина какая-то. Поэтому люблю составлять программы из старых передач». – «А к силовому захвату НТВ в 2001 году как ты относишься?» – «Отрицательно». – «НТВ стало хуже после этого?» – «Нет, хуже оно стало с 2004 года». – «С закрытия «Намедни»?» – «Ну, я бы сказал, с приходом Кулистикова».
Точность не только цифр, но и оценок меня окончательно сражает. Я говорю Ване, что из него получился бы прекрасный программный директор – некоторые каналы, особенно НТВ, в нем явно нуждаются. «Я подумаю, – снисходительно говорит Ваня. – Может быть, действительно стоит взяться за это».
«Ваня обожает юбилеи, – рассказывает тьютор Маша. – Недавно справлял свой трехтысячный выход в интернет. Сегодня у него должен был быть юбилейный, 50-й приход в Центр. Но все сорвалось из-за того, что он забыл ключ от шкафчика. Но Ваня придумал выход: он сказал, что во вторник у него будет второй 50-й приход в Центр».
Маша объясняет, что замороченность на датах и цифрах для аутистов очень характерна – это помогает им структурировать реальность. Но вот внятно объяснить, почему Ваня, на самом деле очень трепетный и добрый, выбрал в качестве ролевой модели Жириновского, никто не может – ни сам Ваня, ни его тьютор. У меня есть собственная версия. В Индии и особенно на Шри-Ланке над входом в жилища принято вешать маски ракшас, злых демонов. Их жуткие рожи должны отпугивать других демонов с дурными намерениями. Щуплый беззащитный Ваня, составляющий программы из давно уже закрытых телепередач, просто выбрал в современном медиапространстве самую страшную маску и напялил ее – в качестве средства самообороны.
За стеной кухни слышу скрежет зубодробительного хардкор-панка. Открываю дверь и знакомлюсь с поваром Виталиком – его колоритная фигура, покрытая тату и пирсингом, сразу обращает на себя внимание. В Центр пришел из модного ресторана Chiapas – не ради денег, в которых потерял, а за смыслом. «Духовная отдача для меня – самое важное», – говорит Виталик, обжаривая на сковородке соевый творог. С другой стороны, только Аркус могла нанять поваром вегана и стрейтэджера – просто потому, что он ей показался хорошим парнем. Веганство повара создает определенные сложности – например, родители некоторых студентов настаивают на том, чтобы их детей кормили мясом. А Виталик к нему даже не прикасается. Пришлось нанимать второго повара, Азата, друга Виталика. Азат всего лишь вегетарианец, и к мясу прикасаться может. Но Виталик упрямо гнет свой хардлайн – за два дня пребывания в Центре обеды были только веганские. «Уже нескольких тьюторов полностью снял с мяса, студентов научил готовить фалафель», – говорит он с гордостью о своих победах.
Я не понимаю, где Аркус находит таких ребят, как Виталик или те же мультипликаторы Миша с Димой. Кажется, таких больше не делают. Но все это ерунда – конечно, делают, нужно просто уметь их объединять. Недаром Аркус самое большое внимание уделяет именно подбору сотрудников. Приходит один хороший человек, а дальше уже цепная реакция.
Хрупкая девушка Полина – менеджер по туризму. Будни проходят в офисе, суббота занята наполовину спортом, наполовину уходом за больной бабушкой. Полина рассказывает, что после первого посещения Центра вышла окрыленной, вечером даже музыку села писать, чего с ней давно не случалось. Я спрашиваю, зачем она свой единственный выходной проводит в Центре. Девушка смущается, но все-таки произносит: «Вы понимаете, у меня такая ситуация… В общем, мне некуда девать любовь. Это слишком эгоистично – хранить ее в себе. А здесь место, где ею можно делиться».
Менеджер по туризму Полина очень точно выразила главную идею Центра, благотворительности и вообще того, что спасет когда-нибудь человечество и, может быть, даже Россию. Это – излишек любви. То, что остается неизрасходованным после того, как человек потратил запасы на себя, родственников, любимых. Не всем это дано, но те, кому дано, спасают многих. Гражданское общество произрастает именно из этого излишка.
Тем же вечером в помещении Центра проходит благотворительная встреча, которую зачем-то обозвали «Социальная журналистика как скорая помощь». Формально это встреча со мной, но, к счастью, говорит в основном Аркус. Она сразу заявила, что считает социальную журналистику довольно бессмысленным занятием – не могу сказать, что это утверждение вызвало во мне бурный протест.
Потом Люба (так называют ее все вокруг, с вашего позволения я тоже иногда буду) рассказала о том, как 20 лет жила в башне из слоновой кости – занималась в журнале «Сеанс» условным Бергманом и горя не знала, пока ее подругу, филолога и автора журнала Елену Грачеву, не попросили привезти в детское отделение лейкоза мобильный телефон для мамы больного мальчика. До этого Елена интересовалась преимущественно вопросами русской классической литературы. Из больницы Грачева вернулась с потребностью помогать детям, больным раком. Сначала она это делала с несколькими сотрудниками журнала «Сеанс», сейчас у нее в команде тысячи волонтеров. Кто-то перечисляет деньги, кто-то машину предоставляет, кто-то решает оргтехнические вопросы, кто-то в больницы ходит. Так появилась «Адвита» – крупнейший благотворительный фонд Санкт-Петербурга.
Благодаря Грачевой полностью изменилась жизнь и самой Аркус. Искала что-то в интернете по делам фонда, наткнулась на сочинение Антона – и началась ее собственная история, в которой уже она сама пламенный мотор и ролевая модель. И наверное, среди сотрудников Центра уже есть человек, который, переняв опыт Аркус, начнет делать какое-то свое доброе и полезное дело. Это такой круговорот излишков любви в природе.
Потом Аркус долго рассказывает о том, что на самом деле лечить, точнее, корректировать аутизм не умеют нигде. «На Западе все пытаются унифицировать, свести к протоколу, но это не работает. Аутист – не инвалид-опорник, которому можно вручить крутую коляску и приставить социального работника с постной рожей. Я считаю, что аутизм – это реальный вызов человечеству, потому что аутисту нужно только одно – человек. Вытащить его может только человек. И не просто человек, который выполняет протокол, – тогда аутист закусит руку, долбанется головой об стену, – ему нужен человек, который вступит с ним в контакт. Только при глубоком чистосердечном контакте, только при предоставлении себя в качестве терапии – вдумайтесь в эти слова – себя, человека, в качестве терапии, – вот только в этом случае он начнет обучаться».
В этих словах – главная идея Центра. Изучив западный опыт, Аркус придумала собственную методику, которая заключается в том, что никаких универсальных методик нет. Корректировать можно только индивидуально и только собой. В штате Центра 16 тьюторов, у каждого 2–3 студента. Со многими из них тьюторы фактически живут – бывают у них дома, ездят …
