Старинное гуцульское искусство для Украины — пока что Terra Incognita. Такой вывод напрашивается сразу после посещения Национального музея народного искусства Гуцульщины и Покутья им. И. Кобринского, что в Коломые. Но если о тамошних писанках, коврах и вышиванках среднестатистический украинец еще слышал, то современная гуцульская живопись — явление в Украине практически неизвестное.
Недавно в Национальном музее народного искусства Гуцульщины и Покутья завершилась выставка художника Мирослава Ясинского «Відгомін гуцульського бароко». Интригует уже само название, поскольку о барочном гуцульском искусстве, а тем более — живописи, украинские искусствоведы фактически не упоминают. С вопросом: «Что такое гуцульское барокко?», журналист «Дня», которому посчастливилось посетить упоминавшуюся выставку в последний день ее работы, обратился к Мирославу ЯСИНСКОМУ .
— Термин «гуцульское барокко» в определенной мере — мое личное изобретение. Но на то есть свои основания. Видели ли вы старые гуцульские подсвечники? У каждого уважающего себя гуцула должны были быть дома икона и подсвечник. Стоил бронзовый подсвечник дорого, поэтому гуцулы вырезали их из дерева своими руками. У меня дома хранится подсвечник, который сделал еще мой дед. Если присмотреться к этим гуцульским подсвечникам, становится очевидно, что они сделаны в барочном стиле — с характерными волнистыми линиями, кругами и овалами, вмонтированными лицами ангелов, святых. Откуда эти элементы пришли в народное искусство? Думаю, это не случайно. Когда Гуцульщина входила в состав Австро-Венгрии, местные жители были представителями края в сейме или послами в Вене. Например, войт из моего родного гуцульского села Коваливка в статусе посла ездил в сейм в кептаре и вышиванке. Таким образом происходило взаимопроникновение культур — гуцульской и культуры тогдашней Европы.
В своих работах я опираюсь на народное искусство, поскольку рос в этой среде. Моя мама — прекрасная вышивальщица, а тетки, кроме вышивания, еще и занимались писанкарством. Гуцульские народные умельцы не знали художественных канонов, творили так, как чувствовали. Они создавали свой мир, где-то увиденный и отложившийся в памяти, внутренне пережитый и воссозданный по-своему. Я назвал это явление гуцульским барокко, поскольку именно барочных элементов в народном гуцульском искусстве больше всего. А у меня лично есть триптих — ассоциативная работа, нарисованная на основе подсвечников, которая имеет и соответствующее название «Відгомін гуцульського бароко».
— Первое, что возникает в воображении при упоминании о ваших картинах, — это особый образ женского лица… Почему вы обращаетесь именно к нему?
— Что касается лиц — это народный примитив, но такие лица убедительны и очень интересны. От реализма я отошел еще во время учебы во Львовском государственном институте прикладного и декоративного искусства (теперь — Львовская национальная академия искусств) — это направление стало мне неинтересным. Чем уникально народное искусство? Примитивизмом. Тем, что его творцы не имели школы. Это сплошная душа! Когда человек без образования, но с большим чувством пишет писанку, он вкладывает в нее все увиденное и пережитое на эмоциональном уровне. Вы видели космачские писанки? Они такие же оранжево-красные, как и космачская осень. А в суровой Верховине писанки рисуют в сине-фиолетовых тонах. Такие же народные типажи в гуцульской керамике. Мастера по керамике Алексея Бахматюка превзойти невозможно. Я тоже пытаюсь углубиться в то народное чувство, и иногда мне хочется забыть, что я умею рисовать. Кстати, европейцы ценят работы украинских художников именно потому, что они отличаются особым духовным наполнением. На выставках европейских художников часто попадаются сугубо формальные абстрактные вещи. Я в каждую работу закладываю определенную идею и, вместе с тем, оставляю пространство для воображения.
Женский образ, невульгарный, полузагадочный и красивый, — одна из основных сюжетных линий в моих картинах. В свое время у нас был совместный проект с французами: каждая сторона должна была с помощью искусства передать собственные впечатления от страны-партнера. Я нарисовал картину, которая называется «Черная парижанка», так как самая привлекательная женщина, которую я увидел во Франции, была африканского происхождения.
Вместе с тем я много внимания уделяю духовно-сакральной теме. Канонические иконы я не пишу, поскольку считаю, что этим делом должны заниматься монахи, которые соответственно готовятся к написанию иконы. Но собственное видение на религиозную тему у меня есть. Например, такие работы, как «Благовіщення», «Будьмо уважні», «Хресний шлях», начинал рисовать в Страстную неделю. Одна из последних работ «Таїна тайни» — мое прочтение Тайной Вечери. Кстати, в этой работе тоже присутствуют барочные элементы.
— Гуцулы сперва были язычниками, что тоже нашло свое отражение в искусстве и народных традициях. Обращаетесь ли вы к языческим истокам гуцульской культуры в собственных работах?
— В горах есть село Криворивня. Однажды я был там на Крещение. Этот праздник гуцулы отмечают очень колоритно — все одеты в национальные одежды, играют трубы, трембиты, но ритм их колядок языческий. В моих работах присутствуют также символы язычества — много писанковых элементов, которые по своей сути не являются христианскими. Вообще на Покутье и в коломыйской Гуцульщине, откуда я родом, намного меньше связей с древними верованиями. Я работаю не только на полотне, но и на стекле, и за основу для своих работ на стекле взял именно покутскую народную икону. Вместе с тем я усовершенствовал эту народную технику и рисую на двух листах стекла с оборотной стороны. Так изображение выглядит более объемным. Также я работаю в технике левкаса (прочный грунт под краску на основе клеев и мела. — Авт.). Техника левкаса — очень древняя и использовалась для иконописания на доске. Я работаю в этой технике около 10 лет и изобрел собственную технологию. Я рисую только на старых досках. Мои друзья приносят мне старые австрийские двери, шкафы. А левкас у меня объемный. Также в своих картинах я использую резьбу, позолоту, иногда металл и даже керамику. Экспериментировал даже с кусками писанки.
— В предыдущие века в Украине функционировали мощные школы иконописи. Как бы вы оценили современное украинское сакральное искусство?
— Мне очень нравится, что при Львовской национальной академии искусства создан факультет сакрального искусства. В начале 90-х годов на Западной Украине открыли много церквей и возник вопрос их росписи. В результате росписями занимались все, кто только мог. Это было ужасно. Сегодня создана школа. Во Львовской академии искусств больший акцент сделан на византийской традиции иконописания. В Киеве работает много учеников Николая Стороженко. Львовская и Киевская школы всегда — в хорошем понимании этого слова — конкурировали друг с другом.
— Талантливые гуцулы по большей части — простые крестьяне без образования, но в то же время они эстеты и гениальные мастера. Откуда, по вашему мнению, у гуцулов такая тяга к прекрасному?
— Народ, безусловно, гениальный. Многое в нас заложено генетически. Например, в известном Музее писанки, что в Коломые, открылась выставка изделий из кожи Ольги Шулепы. Так вот в этих работах немало элементов родом из трипольской культуры. А если ребенок растет в такой атмосфере народного искусства, видит вокруг соответствующие вещи (а изделия старинных резчиков есть почти в каждой гуцульской хате. — Авт.), он не нуждается в особом воспитании. Кроме того, на гуцульскую культуру повлияло длительное пребывание в составе европейского государства.
— Впрочем, имея прекрасные художественные традиции, молодежь на Гуцульщине под влиянием некачественного телевидения отходит от собственных истоков. Как предотвратить этот процесс? И как, по вашему мнению, привлечь внимание Украины к гуцульскому искусству, которое этого внимания заслуживает, но для большинства украинцев остается Terra Incognita?
— Я даже в коломыйских гуцульских магазинах вижу матрешки. Тогда спрашиваю у продавщицы, как это так, что она на Гуцульщине продает матрешки. А она отвечает, что надо выживать. Если бы всем было присуще чувство патриотизма, этих вещей не было бы. В Киеве есть известный Пинчук АртЦентр. Кто из украинских художников там выставляется? Все космополитичное…
Это не означает, что мы должны ходить в шароварах. У нас есть прекрасные современные художники, которых можно показать миру. Но их фактически не пускают за границу. А такое искусство, как в ПинчукАртЦентр, можно увидеть где бы то ни было. Понятно, что нельзя обвинять лишь кого-то. Мы тоже должны быть самодостаточными и работать над собой.
Мирослав Ясинский закончил Косивское училище прикладного искусства, а затем — Львовский государственный институт прикладного и декоративного искусства. Наибольшее влияние на формирование его художественного стиля оказали украинские художники Любомир Медвидь, Олег Минько и Зеновий Флинта. Принимал участие в выставках за рубежом: в Австрии, Италии, Франции, Канаде, Германии, Польше, Румынии, Литве, Латвии. Первая персональная выставка Мирослава Ясинского в Европе состоялась в 2005 году в Берлине. Разрабатывал интерьер для коломыйского Музея писанки. Преподает в Коломыйском институте на факультете дизайна и Коломыйском педагогическом колледже.
