Вот и в свой день рождения по традиции, которой уже три десятилетия, дает сольный концерт в четырехтысячном «Октябрьском» зале Петербурга. Наши питерские корреспонденты стали первыми журналистами, кого любимая артистка пригласила в свой домашний музей, как она сама говорит, «павильон воспоминаний», уютный домик, что вырос на загородном участке Пьехи.
— Эдита Станислововна, год назад, отмечая 75-летие, вы рассказали «Вечёрке» о своей идее – проехать с юбилейным туром по столицам республик бывшего Советского Союза. Но в итоге выступили только в Москве и Петербурге…
— А денежки где брать? Я искала, но не нашла спонсоров. А «выходить» на президентов и премьер-министров у меня пороху не хватило. Не нашлось рядом толкового, масштабного, а не местечкового продюсера. Лет десять назад это бы меня не остановило, но сейчас, столкнувшись со стеной непонимания, сказала сама себе: «А зачем? Не слишком ли много нервов и хлопот? Все-таки дело артиста – петь, а не заниматься организацией глобальных туров». Ведь все теперь требует массированной рекламы, а реклама – это денежки. Но я не только в двух российских столицах выступила, а еще в Баку съездила с сольным концертом, где был переполненный зал и восторженный прием, как в былые времена.
— И все-таки жалко, что такой красивый тур не получился… Киев, Минск, Ереван – все были бы рады Пьехе!
— Знаете, я слово «тур» не люблю, потому что это оно не наше. Хотя я не родилась в России, но я патриот этого языка, считаю, что не надо засорять его. Мне больше нравится старое доброе — гастроли! Но это раньше выстраивался в полном смысле гастрольный маршрут, когда я уезжала на полтора-два месяца по городам Сибири, на Дальний Восток, захватывая Сахалин, Камчатку, Магаданский край. Теперь же зовут на один-два концерта, и то просят: сокращайте состав музыкантов. Хотя я не дорогая артистка, заламывающая немыслимые гонорары… Но я не жалуюсь, работа есть, слава Богу, не сижу на приколе.
— Почему бы вам не взять толкового продюсера нового поколения, понимающего в нынешнем шоу-бизнесе?
— Нет сегодня таких людей, которые бы думали об артисте. Есть люди, которые думают о своем кармане. Это психология нашего времени, слово «бизнес» прописалось у нас так, как никакое другое. Я с этим впервые столкнулась, когда в 1985 году оказалась в Америке, где встретила Сережу Л., старого знакомого по жизни в Советском Союзе. Увидев меня, он сразу показал новые зубы: «Диточка, первым делом в Америке надо зубы вставлять!.. Но главное — иметь свой бизнес!» Я спросила: «А что такое бизнес?» Чем он отличается от своего дела, которым я, например, всю жизнь занимаюсь? Мне ответили, что бизнес, оказывается, это не зарабатывание, а деланье денег. Потом это слово я без конца слышала в Америке, даже мозоль в ушах образовалась. А теперь и у нас везде говорят «бизнес, бизнес, бизнес» — то есть делание денег. Но если кто-то на чем-то сделал деньги, это, значит, он в наваре, а кто-то в ущербе.
Мне резануло ухо, когда в интервью Максим Галкин сказал, что его жена Алла сейчас дома, она не хочет выступать, устала, да ей не надо выступать, «потому что меня хорошо покупают, я хорошо продаюсь» Он сказал, что зарабатывает достаточно, чтобы содержать и жену, и замок. Максим – талантливый юморист, всегда говорит с иронией. Но многие нынешние звезды на полном серьезе подходят к себе и своему творчеству, как к товару, не стесняются сказать: «Я хорошо покупаюсь и продаюсь». А вот у меня язык бы не повернулся сказать так про себя. Это значило бы проявить неуважение не только к себе, но и своим зрителям, с которыми меня связывают вовсе не товарно-денежные, а, надеюсь, глубокие, искренние, проверенные временем отношения.
— Но разве нельзя быть талантливым, заниматься творчеством, и хорошо продаваться?
— Давайте не подменять одно другим. Чтобы не получилось так, что хорошие слова: «Меня приглашают на гастроли, на концерты», заменила фраза: «Я отлично продаюсь, покупаюсь». Максим пошутил, но это реальность сегодняшних дней. Как написал петербургский поэт Виктор Плотицын: «Все куплено, все продано, оплачено, заплачено». Вот какое время настало… И в нем мне не просто жить. Хотя я в душе остаюсь неисправимой оптимисткой, продолжаю верить, что хороших людей в этом мире больше…
— Что же тогда спасет мир? Красота?
— Боюсь, что нет. Но точно — не деньги. Может быть, совесть, если найдется такой очень сильный человек, который своей совестью заставит остановиться бизнесменов, делателей денег, скажет им: «Вы же люди!». Из области утопий? Но я верю в это. И пою об этом: «Сцена, сцена, смех и слезы, путь по тонкому льду. Все шипы твои и розы у молвы и на виду. Обретения и потери, исполнение мечты, и не гаснущая вера в исполнение доброты». И доброта, и совесть, все должно проснуться, все-таки есть не гаснущая вера в торжество доброты. И пусть я живу какими-то своими утопиями, часто не вписываюсь в нынешние реалии, но кто мне запретит думать и петь о хорошем, добром, вечном?
— В день рождения на сцене с вами будут ваши родные: дочь Илона Броневицкая, ее дядя Евгений Бронивицкий (младший брат Александра Броневицкого, первого мужа Пьехи – композитора и руководителя ансамбля «Дружба». – Прим. Авт.) и, конечно же, Стас Пьеха, ваш любимый внук. Его многие называют молодым певцом, но время бежит, и новая программа Стаса Пьехи посвящена 10-летнему юбилею концертной деятельности…
— Да, бежит время. Но важно, как поется в одной из моих песен, «чтоб в каждой песне быть собой». Стас, к счастью, никому не подражает. Он на сцене с трех (!) лет, поскольку Илонка училась в театральном институте, а я брала внука на гастроли. Сначала он в зале сидел с костюмершей, потом я просила выбегать на сцену, когда пела про «мужчину, которого люблю», и он там подпевал: «И в прихожей, и на кухне гром и гам, но что бы ни случилось, я все стерплю от этого мужчины, которого люблю. Кто ты, мужчина, которого люблю?» — «Твой внук, Стас Пьеха!»
— Я его всегда называла — Пьеха. Когда моего папу хоронили, мне было четыре годика, представляете. И в голове высветилась мысль, на уровне подсознания: «У меня обязательно будет сын, и он будет носить, папочка, твою фамилию и имя!» Но у меня родилась замечательная дочка Илона, а когда уже она родила Стаса, то я умоляла ее мужа, литовца по национальности: можно я его назову Станислав? О фамилии Пьеха я тогда не заикалась… А потом я сумела получить от Илоны разрешение дать ему свою фамилию. На эту мысль натолкнула меня еще и одна встреча в Афганистане, где по посольству бегала девочка, а когда я спросила ее: «Как тебя зовут?», она назвала фамилию посла. «Ты что, дочка?» — «Нет, я внучка». После этого я спросила у посла: «Почему внучка носит вашу фамилию?», на что услышала: «Потому что я очень хотел увековечить фамилию своего отца, поэтому и внуки будут носить нашу фамилию… И теперь мой Стас мечтает, чтобы у него была дочка Эдита…
— Недавно по СМИ прокатилась новость, что Стас женился!
— Нет, он не женился… У него новая пассия, ленинградка, очень скромная девушка. Вот недавно я звонила, искала Стаса, чтобы заказать ему гостиницу в Петербурге, и спросила: «Наташа, а вы что же, не со Стасом?», и она ответила: «Он же не может везде меня брать с собой, но на день рождения мы вместе к вам приедем».
А прабабушкой я буду уже скоро, в октябре! Но это Эричка, моя внучка, будет рожать девочку. Не знаю, как назовет. Внучка занимается дизайном, а также помогает маме, Илонке, в организации концертов. Толковая, красивая, талантливая девочка!
— Вы всегда с такой любовью говорите о своих родственниках. Немыслимо даже представить такую ситуацию, что случилась в семье вашей ровесницы ленинградской певицы Марии Пахоменко, когда самые близкие люди стали заклятыми врагами…
— Я стала взрослой в семье Броневицких, когда приехала в Ленинград учиться и вышла замуж. И маму Сан Саныча уважала, как свою родную. Эрика Карловна так трогательно обо мне заботилась. Даже до замужества, когда я еще жила в общежитии, она мне говорила: «Ты привези свое белье, я тебе простирну». А представьте себе, я сижу в публичке, готовлюсь к сессии, а папа Сан Саныча, Александр Семенович Броневицкий, капитан второго ранга, с кастрюлечками приходит в читальный зал и тихо зовет: «Диша, я тебе обед принес, пошли». И мы шли в буфет, он стелил салфеточку: «Кушай хорошо! И учись хорошо!» Меня они считали дочкой. Как во фразе из моей песни: «Людей хороших в мире очень много, ты не один, я не одна». И потом, когда родителей не стало, я позаботилась, чтобы и Александру Семеновичу, и Эрике Карловне на кладбище памятники сделать. Ведь в Ленинграде они мне заменили родителей. И глядя на их отношение, на их семью, я мечтала, чтобы такие же отношения воцарились и в моей семье, других просто не представляла.
— А зачем вашему любимому внука гостиница, если ваша городская квартира, где Стас вырос, окна которой выходят на «Октябрьский» зал, пустует?
— Там нужно делать капремонт, потому что она в очень плохом состоянии. Там жил мой шофер, и за пять лет довел квартиру до плачевного состояния. Мало того, вывез всю посуду, все белье. Взял и, поминай, как звали! А был такой полубомж, дальнобойщиком работал, а потом его посоветовали шофером ко мне. Он поставил условие, что будет житьЯ его пустила, потому что до этого жил в общежитии. Пять лет работал, с виду приличный человек, но чужая душа потемки, и в какой-то момент он взял то, что плохо лежало, и сплыл на моей же машине, за границу…
Но давайте о хорошем! Как я люблю говорить со сцены: «Помню только хорошее я всему вопреки». И это не игра в оптимизм, действительно нужно верить в хорошее, а иначе что же, занавес закрывать? Нет!
— Эдита Станиславовна, давно хотел спросить вас: почему вы остались жить в Ленинграде, а не переехали в Москву, где намного легче делать карьеру?
— С Москвой у меня с ней связано столько воспоминаний — о концертах, о моих друзьях, композиторах, чьи песни я исполняла. Особенно люблю старую, советскую Москву. Вот она мне была по душе… Знаете, мне Нью-Йорк никогда не нравился, а Сан-Франциско – уже другой разговор, там Парижем попахивает. А Москва, боюсь, все больше становится похожей на гигантский деловой центр. Хотя я понимаю, что это ни от кого не зависит, но всегда прошу москвичей: берегите те оставшиеся уголки Москвы, которую помнят и любят люди моего поколения, ту Москву, которая восхитила всю планету на VI Всемирном фестивале молодежи и студентов в 1957 году, когда ко мне именно здесь пришел первый большой успех.
